словно работники технической службы театра, не имевшие отношения к разыгрываемым спектаклям, но отвечавшие лишь за состояние освещения, отопления и пожарной безопасности в здании.

«Они не попадают на фотоснимки, — озадаченно подумал Сигурд, вспомнив страницы местных газет. — Даже и это как-то предусмотрено. Наука будущего. Чего же они хотят, эти пришельцы?»

Он брел по городу, и всюду было одно и то же: дома, улицы, машины на стоянках и гигантские таинственные «железяки» на фоне беззвездного неба.

И все требовательней, вырастая из двух реальностей — настоящей и фальшивой — вставал перед ним вопрос: «Зачем?» Он выкристаллизовывался из ненависти и страха, распространяясь по всему телу мучительным вибрирующим зудом.

В следующие две недели ничего необыкновенного не случилось. Алгирск жил все той же призрачной жизнью, терракотеры по-прежнему оставались загадкой. Руна ходила на работу, там ей приходилось всеми способами ограждать себя от ухаживаний лейтенанта Коли Басова и придумывать дурацкие истории, чтобы не пустить его к себе в квартиру. На работе Руна не слыхала о попытках разыскать Зуброва, словно ничего и не было. Сигурд в светлое время суток отсиживался дома, зарисовывал терракотеров, составлял планы города, записывал наблюдения, а кроме того готовил ужины, читал газеты, журналы, дремал или смотрел телевизор. Мало-помалу сомневающийся умник внутри него спаялся со своенравным дикарем в единое целое. Сигурда не тянуло рвать на себе волосы, изнывая от жажды мести; он не метался в ужасе от ощущения безысходности. Наоборот, чтобы обрести внутренний покой, он приучился подолгу сидеть в одном положении, погружаясь в себя и сосредотачиваясь, как это делал Мерло Джикер, когда ему нужно было принять серьезное решение.

Дважды в неделю Сигурд брился до пояса (на ноги терпения уже не хватало). Щетина с каждым разом становилась все жестче, а процедура бритья неприятнее, но он напоминал себе, что это временное неудобство. Между тем, уходить из города Сигурд не спешил. Ему все больше нравилось чувствовать себя благоразумным мстителем и борцом за свободу, заброшенным в тыл врага. У него набралось четыре тонкие тетради записок и эскизов: к встрече с албами он готовился, как следует, дабы явиться к ним во всеоружии.

Он подсчитал, что в городе двадцать четыре больших и сто восемь малых терракотеров- наблюдателей. Размеры терракотеров зависели не от важности подконтрольных объектов, а от плотности обитающего в этом месте населения. Имелись четыре маршрута, по которым можно пройти, оставшись вне поля видимости наблюдателей — на всякий случай Сигурд пометил их на плане.

К необычным происшествиям, как то дорожная авария или драка в очереди, терракотеры оставались безучастными — стоя на своих неприступных пьедесталах, они продолжали отрешенно вертеть головами. Он видел терракотеров-пешеходов, колесивших на своих бесшумных дисках, — эти обитали исключительно на периферии города и за городом. Он нашел на южной окраине Алгирска станцию, расположенную невдалеке от линии электропередач: она, видимо, служила для терракотеров-пешеходов пунктом для подзарядки.

Сигурд был уверен: все эти данные впоследствии принесут ему пользу. Если все тщательно проанализировать, можно будет приблизиться к разгадке тайны терракотеров, а то и вычислить местонахождение тех, кому они служат.

Было неясно, откуда терракотеры управляются; общаются ли они между собой; где и кто их ремонтирует; каковы их планы; что будет, если рискнуть и проверить терракотера на прочность — хотя бы камнем; как заправляются терракотеры-наблюдатели — и еще много чего он не знал.

Собрать крупицы всех этих наблюдений, прийти к албам, захватить власть… Сигурд продолжал вынашивать эту идею. Он не забывал, что между бигемами и албами существует кровная вражда, но теперь он вынужден был признать: соперничать вынуждало существование общего врага.

«Кто такие албы?» — написал он в отдельной тетради, которую носил всегда с собой и позднее собирался уничтожить. Он был знаком только с одной представительницей этой расы — Руной. А еще, если верить ей, Мерло Джикер был полукровкой: старик и впрямь отличался от знакомых бигемов — был рассудительнее, спокойнее. Чего стоила одна только его привычка сидеть часами в неподвижной позе с закрытыми глазами!

Но все же ни Мерло, ни Руна, ни ее рассказы не давали Сигурду объективного представления об албах.

В первое время Сигурд был так увлечен своими разведками и обдумыванием, что почти перестал общаться с Руной. После того дня, когда к нему вернулась память, и он стихийно овладел девушкой, оба вели себя сдержанно. Спали в одной постели, но друг к другу не прикасались и даже не вспоминали о том, что с ними случилось.

Со временем с Руной начало что-то происходить: она бывала раздражительной и на вопросы отвечала уклончиво. Как-то раз он попытался серьезно поговорить с ней о Большом Поселении: Руна незаметно ушла от ответа.

Когда он однажды под утро принес ей десять рублей, заработанных на разгрузке вагонов, Руна неожиданно вспылила:

— С ума сошел! Ты здесь что, на всю жизнь собрался остаться?

— Я учусь. — Сигурд положил деньги на стол.

— Хватит учиться! — сказала Руна, и в голосе ее зазвучали незнакомые сварливые нотки. — Мы только теряем время.

Она стала упрекать его в медлительности, уверяла, что ни его ночные рысканья, ни ее прослушивание должностных разговоров ничего нового уже не дадут. В завершение она предложила уйти сразу после Нового года.

— Нет, Руна, — ответил он. — Уходить рано.

Как-то незаметно для себя Сигурд усвоил, что можно обходиться без грубости — всего того, что раньше достигал с ее помощью, легко добиться короткой, уверенной фразой.

— Мы теряем время, — сухо сказала Руна.

Она всякий раз подавляла упрямство, если Сигурд этого хотел, но он не мог не замечать: атмосфера их отношений постепенно накалялась.

Сигурд замечал, что Руна, как и прежде, пыталась на него влиять. У его личности появились новые грани — утончилось и ее искусство. Албианка то дулась на него, то становилась мягкой и шелковой, пользовалась хитрыми уловками, на которые не были способны простодушные женщины бигемов. Но Сигурд стал мудрее и видел ее пещерное плутовство.

— Ты ведь помнишь легенду о Пустых Землях? — спросила она как-то.

— Там, на юге, — сказал Сигурд. — Над ними якобы не летают спутники… раньше я называл их демонами.

— Интересно, — сказала она задумчиво. — Как думаешь, кто-нибудь искал эти земли?

— Наверняка такие находились, — ответил Сигурд.

Он старался быть терпимым. Она хотела выжить и думала о надежном приюте. Она искала жизненное пространство для своего будущего. Может быть, для потомства: как ни крути, она — женщина. И все же он чувствовал: чего-то она недоговаривает.

Однажды выдался вечер, когда Руна показалась ему умиротворенной. Это было за три дня до Нового года. В комнате пахло апельсинами. Сигурд лежал на кровати. Руна украшала букет из еловых веток, который ей на работе подарил Коля. Игрушки были найдены в диване, в двух коробках из-под женских сапог.

— Расскажи о себе, — попросил Сигурд. — Что было до того, как тебя привел Уилл?

Руна повесила на ветку серебристую снегурочку с обшарпанным боком и села в кресло, уютней запахнувшись в свой голубой халат. Перед тем, как заговорить, она с минуту раздумывала.

— Кажется, сто лет прошло, — сказала она. — У меня была мать, два дяди, тетя… А еще —