Мэтью почувствовал, что уходит. Что сдается, хочет он того или нет. «Не оставляй стараний»? Он испробовал все, что мог. Значит, не вышло. И все, кто погиб… все зря.

Слотер освободил руку, чтобы ударить Мэтью по затылку — искры посыпались из глаз, закружились красные кометы. Из темноты, что смыкалась над ним, Мэтью представил себе, что Слотер подался вперед, и Мэтью в дюймах от зубьев услышал шепот, странно знакомый:

«С визгом, хохотом и воем все сметаю на пути! Лошадь, что меня догонит, вам вовеки не найти!»

Скоро. Очень уже скоро.

«Не оставляй стараний».

«Прости, — подумал он. — Сил больше нет».

Что-то попало в колесо.

Не лицо Мэтью, а что-то другое, вроде камешков. Кто-то бросил их в окно, так это звучало. Мэтью услышал — четыре или пять их стукнуло в колесо и отскочило. Один зацепил шею, будто ужалил.

Слотер тут же отбросил его прочь, как тюк грязного белья. Мэтью рухнул на колени, уставился на пол, куда капала его кровь. Он выдохся, и ничего не осталось. Кажется, сейчас он потеряет сознание и будет тут лежать, как баран для… ну да.

— Кто там? — взревел Слотер, подобрался осторожно к ближайшему окну, выходящему на лес. — Кто там, прошу прощения? — Дипломат, да. — У нас тут частное дело!

Что-то прокатилось мимо лица Мэтью. Он проследил глазами.

Стеклянный шарик.

Зеленый. Нет, не совсем зеленый. С синим завитком.

У Мэтью закружилась голова. Он его видел. Видел же? Да, где-то.

— Выходи! — заорал Слотер. Снова полез в мешок — бездонный мешок ужасов — и вытащил бритву. Такого зловещего блеска Мэтью никогда не видел в зеркале, когда брился.

— Кто-то за нами шпионит, — буркнул про себя Слотер. — Я сейчас разберусь, ты тут подожди. А я разберусь. — И громче: — Выходи! Где ты?

Мэтью не хотел оставаться на праздник резни. Оглянувшись через плечо, он увидел окно в дальней стене мельницы.

Если уходить, то самое время.

Он заставил себя встать.

С отчаянием человека, убегающего от воплощения Сатаны, он побежал, или похромал, или как-то добрался до окна. Под рев метнувшегося следом Слотера он из последних сил выбросился в окно.

И несколько секунд действительно ехал на водяном колесе, потому что упал среди лопастей. Потом его понесло вниз, он ударился правым виском о дерево и вдруг оказался в воде, несущейся прочь от мельницы. Насколько глубок поток, он не знал, но если ноги и доставали дно, Мэтью этого не заметил. От холодной воды он было очнулся, но сейчас в глазах снова темнело, свет мерк. Мэтью пронесло мимо торчащих из воды камней. Он пытался ухватиться — не получилось: течение было быстрое, а реакция у Мэтью отставала на несколько секунд. Поток свернул направо, закружил Мэтью вихрями белой воды и прибавил скорости.

Видел бы его сейчас Грейтхауз, подумал Мэтью. Было бы над чем посмеяться — просто до слез. Силы в нем — как в мокрой тряпке. Зрение уходило, все уходило, предавало его, вкус крови во рту, какой-то ком в голове. Может быть, это конец, подумал Мэтью. Лицо то и дело погружалось в воду, и сил не было поднять голову.

Возможность взять Слотера он упустил — тут тоже есть над чем посмеяться. Да и была ли у него такая возможность — Слотера «взять»? Ой, вряд ли. Этот человек не знает препятствий.

Мэтью очень, очень устал. Ноги не доставали дна. Поток уносил его прочь, и Мэтью услышал рев, который в ином случае привлек бы все его внимание, но сейчас лишь заставил отметить, что жизнь исчислена до минут и он мало что может сделать.

Впереди был водопад.

Мэтью перестал напрягать шею, и лицо ушло в воду. Он был весь — один плавучий кровоподтек. Одна сплошная неудача. И с этим тоже мало что можно было сделать.

Но ведь попытаться можно?

Нет, хватит уже попыток. На сегодня хватит. Просто дрейфовать, и чтобы вынесло в какую-нибудь страну, где нет страданий ни для ума, ни для тела.

Он поднял лицо — вода шипела, неслась мимо валунов с мшистыми бородами. По обе стороны потока стоял густой лес. Впереди виднелся туман — дымка водяных брызг. Пена водопада. Ноги зацепили каменистое дно, и тут же оно ушло прочь. Шум воды стал громче, и Мэтью подумал, насколько крут там водосброс. Может быть, его швырнет в глубокий водоворот под скалой, или бросит прямо на камни и утопит мешком с переломанными костями. Лишь бы быстро.

«Я поручаю тебе быть моей стрелой», — сказал Прохожий.

«Тянись… тянись вверх», — послышался голос Ларк.

Мэтью увидел, что сейчас проплывет мимо большого камня в нескольких футах справа. А дальше — водосброс и конец.

Если он сейчас погибнет, понял Мэтью, Слотер будет двигаться дальше и дальше, действительно неудержимый. Если он сейчас погибнет, Прохожий и Ларк отдали жизнь ни за что.

И об этом трудно было думать. И даже это вынуждало хотеть смерти. Наказать себя за то, что был таким слабым.

Камень приближался, очень быстро.

Мэтью заплакал. О Прохожем, о Ларк и ее родных. О себе.

Потому что понял, что жребий его в этой жизни лежит не где-то в стране за пределами страданий ума и тела, а именно на пути этих страданий. Он сам на это подписался — под контрактом с агентством «Герральд». И, быть может, таков жребий всех людей, и осознание этого тебя либо сломает, либо укрепит. Как, по словам Ларк, говорил ей отец: в жизни есть только два пути — вверх или вниз.

Большой камень приближался, а Мэтью подумал, что есть в слезах своя хорошая сторона: они промывают глаза.

Слотер скоро будет здесь, можно не сомневаться. Будет его искать, чтобы закончить работу. Может быть, подумал Мэтью, у него есть семь или восемь минут. Но даже если бы было всего две минуты, даже одна, он обязан выбраться из этого потока и не дать ему сломать стрелу Прохожего.

Вот он, большой камень.

Преодолевая боль, Мэтью забил ногами, подплыл, ухватился.

Очень долго пришлось вылезать. Семь минут? Десять? Он понятия не имел. Избит и измотан, вот в чем сомневаться не приходилось. Сплевывал кровь — прикусил щеку в какой-то момент. В голове пульсировала боль, зрение то возвращалось, то слабело, мышцы ног сводило ноющей судорогой, шею будто вывернули. Но он вылез, переплывая от валуна к валуну, хватаясь за мшистые бороды, подтягиваясь, пока наконец не сумел встать и войти в лес на нетвердых ногах.

Шатаясь, как пьяный, двинулся он по густой чаше, тут же оступился и свалился в яму, полную лиан и сухих листьев. Там он остался лежать на спине, и мир медленно вертелся вокруг. Мэтью надеялся, что, если Слотер пойдет вдоль потока, то решит, что водопад завершил его работу. И все же он знал, что это убежище ненадежно, знал, что надо встать и идти — но не мог. Заставив себя перевернуться, он встал на колени и начал вкапываться в листья — спрятаться, как раненый крот.

Занимаясь этой маскировкой, он услышал в лесу голос:

— Ладно, выходите! Слышите меня?

У Мэтью сердце чуть не выскочило из груди. Он распластался плашмя, зарывшись в листья, в ноздри бил запах земли и гнили. Мэтью затаил дыхание.

— Да что за игру вы тут затеяли? — кричал Слотер. — Не видите, что я ранен? У меня времени на это нет!

Мэтью не шевелился.

— Вы все не так поняли! — продолжал Слотер. Голос его перемещался. — Это на меня напали! Вор пытался меня убить!

Слышно было, как хрустят листья у него под ногами вдоль берега. «Он не со мной, — понял Мэтью. —