были составителями первого собрания сочинений Шекспира, вышедшего в свет в 1623 г.? (Иногда утверждают, что Джонсон был специально послан в Стратфорд, чтобы исказить завещание.) Хеминджа и Конделла обвиняют в обмане: они говорили, что печатают пьесы с рукописей, а ошибки при издании свидетельствуют, что это неправда. Однако очень вероятно, что пьесы печатались с дефектных рукописей, побывавших в руках многих актеров и истрепавшихся за долгие годы. А небрежности при издании и ошибки вовсе не свидетельствуют о заговоре. Антистратфордианцы считали, что первое издание принесло около 6 тыс. ф. ст. убытка, который мог быть покрыт только графом Пемброком и графом Монтгомери, участниками «заговора». Однако при этих расчетах исходили из того, что было напечатано всего 250 экземпляров.
Но ведь примерно такое число книг первого издания сохранилось до нашего времени, и ныне специалисты считают, что было выпущено 1000—1500 экземпляров. Главное, что всего через девять лет, в 1632 г., понадобилось второе издание — значит, спрос существовал и публикация произведений Шекспира была коммерчески выгодным делом. В первое издание добавлена поэма Леонарда Диггеса в честь Шекспира из Стратфорда. Антистратфордианцы высказали множество догадок в связи с тем, что было неясно, кто такой Диггес. Однако в 1931 г. Лесли Хотсон установил, что отчимом Леонарда Диггеса являлся Томас Россел, близкий Друг Шекспира, живший в Стратфорде с 1600 г. Диггес не мог не знать актера Шекспира. Что же, поэма Диггеса — тоже звено «заговора»?
В поисках новых доказательств антистратфордианцы не осталяли в покое даже могилы. Накануне второй мировой войны была вскрыта могила Эдмунда Спенсера, так как в современных свидетельствах нашли упоминание, что в гроб положили элегии, написанные по поводу кончины этого поэта. Однако через три с половиной века точное место погребения Спенсера определить не удалось, и поиски остались безрезультатными. Не меньшее волнение среди антистратфордианцев вызвало исследование так называемого эшборнского портрета Шекспира (его назвали так потому, что он был обнаружен в Эшборне, графстве Дербишир). Портрет просветили рентгеновскими лучами и обнаружили, что он представляет собой переделку портрета какого-то другого лица, довольно похожего на графа Оксфорда — одного из главных претендентов на роль Шекспира. Однако надо учитывать, что эшборнский портрет всплыл на свет лишь в 1847 г. Всего вероятнее, он представлял собой действительно переделка изображения Оксфорда или кого-то неизвестного, которая была произведена в конце XVIII в., когда усиленно искали портреты Шекспира и коллекционеры были готовы платить за них огромные деньги. Спрос породил предложение.
Да и зачем было современникам Шекспира использовать в качестве основы портрет Оксфорда? Трудно представить себе, чтобы они таким путем решили на время скрыть тайну, оставив возможность ее разгадки будущим поколениям. Неужели они могли предусмотреть возможность просвечивания полотна в XX в. с помощью рентгеновских лучей? Если же они хотели раскрыть тайну, то не проще ли было оставить картину Оксфорда в первоначальном виде, пояснив, что это портрет Шекспира?
То обстоятельство, что усилия сотен тысяч сторонников антистратфордианских теорий, среди которых было немало талантливых и знающих людей, дали столь ничтожные результаты, лучше всего подтверждает, что эти теории не могут быть доказаны. Недаром ярый оксфордианец Перси Аллен вскоре после второй мировой войны выпустил книгу, в которой попытался решить вопрос об авторстве Шекспира с помощью… спиритизма. Аллену удалось побеседовать с «духами» Бэкона, Оксфорда и Шекспира. Ответ, который дали духи, можно было заранее знать, прочтя предшествовавшие работы Перси Аллена. Шекспировские произведения были, оказывается, написаны Оксфордом при некотором сотрудничестве Бэкона, а также актера Шекспира из Стратфорда. Еще в 1964 г. один из антистратфордианцев в отчаянии предложил передать решение вопроса об авторстве шекспировских пьес на рассмотрение… электронной машины, поскольку человеческий ум оказался не в состоянии справиться с этой задачей.
Поиски доводов «за» и «против» не прекращаются. Так, например, известный историк и литературовед А. Роуз защищает авторство актера из Стратфорда тем, что герои его произведений… не проявляют склонности к гомосексуализму, в которой подозревают некоторых претендентов на шекспировскую корону (включая Оксфорда и Бэкона!).
«Шекспировский вопрос» полвека назад вызвал появление пародий.
Уже упоминалось, что постоянно повторяющийся мотив в работах антистратфордианцев — ссылки на загадочное отсутствие рукописей Шекспира. Но такая же участь постигла и рукописи ряда других современных ему драматургов. А как обстоит, например, дело с архивом Мольера, жившего через несколько десятилетий после Шекспира? Замечательный русский писатель М. Булгаков в книге «Жизнь господина де Мольера» с горечью отметил, что «с течением времени колдовским образом сгинули все до единой его рукописи и письма. Говорили, что рукописи погибли во время пожара, а письма будто бы, тщательно собрав, уничтожил какой-то фанатик. Словом, пропало все, кроме двух клочков бумаги, на которых когда-то бродячий комедиант расписался в получении денег для своей труппы».
Эти строки написаны полвека назад. Может быть, с тех пор неутомимое усердие многочисленных исследователей позволило найти какие-то следы исчезнувшего богатства? Предоставим слово французскому писателю Ж. Бордонову, автору одной из новейших биографий Мольера:
«Невероятная вещь! Чемодан с рукописями, заметками и письмами Мольера исчез из-за пренебрежения со стороны его наследников, по-видимому, уничтожен или, что столь же возможно, все еще покоится, покрытый пылью и паутиной, в каком-нибудь амбаре в Иль-де-Франсе[10]… От Мольера осталась в конечном счете лишь одна расписка, написанная его рукой (другие нотариальные документы имеют только его подпись), не считая, разумеется, его произведений, в которых он выразил самое главное о себе».
В 1919 г. вышла анонимная брошюра «Под маской Мольера». Ее автор известный французский юрист и писатель, академик М. Гарсон полнее, при переиздании, признался, что первоначально думал приписать пьесы Мольера какому-нибудь «подходящему» аристократу, но потом решил, что обстоятельства жизни этого лица будут мало известны публике, а рассказ о них утяжелит шутку. Поэтому Гарсон объявил, по под маской Мольера скрывается сам Людовик XIV, что даже фамилия драматурга — это анаграмма слова «король» (Moliere — Me Le roi) и что сын обойщика актер Жан Батист Поклен, разумеется, не имел к этому никакого отношения. Разве не бросается в глаза отсутствие всякой связи между содержанием пьес Мольера и жизнью Поклена, который был крайне невежествен, до 14 лет не умел читать и писать, а поступив через два года в колледж и проявив себя как дебошир и пьяница, конечно, не мог быстро изучить латинский язык, право, географию и другие науки, которые несомненно были досконально известны автору «Тартюфа»? Пьесы Мольера мог написать только аристократ, живший между 1658 и 1673 гг., хорошо знавший двор и столицу, получивший отличное образование, изучавший политику и богословие, а также заинтересованный в поддержании абсолютной власти короля и сословных граней. Это лицо должно было обладать влиянием и общественным положением, которое помешало ему открыто подписывать свои пьесы; кроме того, он должен был знать актера Поклена. Только Людовик XIV удовлетворяет всем этим условиям. Любопытно, что мадам де Севинье утверждала, чти король временами пописывал стихи, о судьбе которых ничего не известно. Ясно, что они изданы под чужим именем. В метрике одного из сыновей актера Поклена записано «сын Жана Батиста Мольера», а в свидетельствах о рождении второго и третьего сыновей уже значится «сын Жана Батиста Поклена Мольера». Имя первого ребенка было Луи (Людовик). Понятно, что его отцом был настоящий Мольер, то есть Людовик XIV (аналогичные ситуации можно найти и в сочинениях Мольера). Только король мог сломить сопротивление придворных постановке ряда пьес Мольера, включая «Тартюфа». Почему Поклена, любимца короля, не избрали в академию? Явно потому, что не он автор произведений Мольера. В перечне вещей, оставшихся после смерти Поклена, нет ни одной из пьес Мольера. Правда, после кончины Поклена король не писал пьес, по-видимому, потому, что не имел удобного псевдонима и, кроме того, под влиянием фаворитки мадам де Ментенон стал религиозным и не хотел предаваться такому греховному занятию… Такова была сплошь построенная на софизмах изящная шутка М. Гарсона, удачно пародировавшая приемы антистратфордианцев. Автор снабдил брошюру обещанием выпустить капитальное исследование на ту же тему, а также работы, доказывающие, что «под маской» Вольтера скрывался прусский король Фридрих II, Наполеона — его мамлюк Рустан, Виктора Гюго — критик Сен-Бев и т.п. Несмотря на все это, появились глубокомысленные люди, принявшие брошюру всерьез. Один из них доказывал, что пьесы Мольера написаны вовсе не Людовиком XIV, а кардиналом Рецем. Конечно, насмешка еще не доказательство, и шутка Гарсона не могла снять «шекспировский вопрос».
Несмотря ни на что, далеко не все написанное антистратфордианцами может быть отвергнуто. Они
