получилось…
Сыщик вздохнул и двинулся к храму. Сколько он уже не был в церкви? Трудно вспомнить. В душных сумрачных недрах мягко светился позолотой иконостас, потрескивали тонкие свечи. Внутри церкви, кроме двух сухоньких старушек, никого не было.
– Вам кого, молодой человек? – спросила одна из них, укутанная в белый вязаный платок. – Батюшки нету. Поздненько уже.
Артем ощутил сильный прилив жара. Захотелось распахнуть куртку, вдохнуть свежего воздуха. Он повернулся и, не говоря ни слова, опрометью бросился наружу, в свет фонарей и летящий снег. Как он сразу не сообразил? Здесь же недалеко театральный дом, в котором живут Егор Фаворин и гадалка Динара!
Он оставил автомобиль у храма и, стараясь держаться в тени, поспешил к дому. Во дворах лежала темнота. Театральный дом глядел на улицу желтыми квадратами окон. У Фаворина окна темные, у него сегодня спектакль. Остальные жильцы, похоже, на месте. Впрочем…
Артем сменил место наблюдения и обнаружил, что у Альшванга тоже темно. Старик, видимо, поехал в свой таинственный вояж на такси.
Сыщик спрятался в тень, ежась от холода. Долго он здесь не выдержит, разве что войти в подъезд. Тогда поле зрения значительно сузится. Ледяной ветер пронизывал до костей, и когда Артем уже собирался махнуть на все рукой и отправиться в подъезд греться, во дворе мелькнула длинная фигура.
Это был тот самый человек в шляпе, которого он потерял. Усы, очки, длинное пальто… Все же… кажется, это Касимов! Что он здесь делает?
Артему захотелось ущипнуть себя, да покрепче. Не спит ли он? Чиновник такого ранга переодевается, ловит встречную машину и едет… к заурядному, ничем не примечательному петербургскому дому! Более того, он оставляет такси бог знает где, крадется в темный, пустынный двор, прячется и… Он что, тоже
Пономарев забыл про холод. Он не мог вычислить, какие окна интересуют Касимова. Может, тот ждет кого-то, кто войдет или выйдет из дома? Интересно, почему чиновник пришел сюда позже него? Небось блуждал в темноте? Да и скользко…
Автомобильные фары ослепили сыщика. Человек в шляпе тоже шарахнулся в темную глубину между деревьями. Из въехавшего во двор такси, кряхтя, медленно и неуклюже вылез старик Альшванг в добротном пальто с бобровым воротником, весьма чем-то довольный. Опираясь на свою трость, он заковылял в подъезд. Минуты через три в его квартире зажегся свет.
Артем посмотрел на часы. Стрелки на светящемся циферблате показывали одиннадцать вечера. Поднялся сильный ветер. Окна театрального дома гасли одно за другим, сначала первый этаж, затем второй. Не спали только Альшванг и Берта Михайловна. Егор Фаворин до сих пор не вернулся. Иногда, после долгих вечерних спектаклей, он оставался ночевать в театре или у товарища, живущего поблизости.
Человек в шляпе, похожий на Касимова, поднял воротник и переминался с ноги на ногу. Он, видимо, тоже замерз.
«Ну, иди же! – мысленно уговаривал его Артем. – Уже поздно и холодно. Тебе пора спать. И я смогу уйти вместе с тобой. Интересно, где ты живешь?»
Тот еще немного постоял, пританцовывая и пряча руки в карманы. Наконец его терпение иссякло, он повернулся и зашагал в сторону улицы, стараясь держаться ближе к стенам домов. Спустя мгновение из самого темного угла двора выскользнула вторая тень и поспешила за человеком в шляпе. Артем в изумлении замер. Еще один наблюдатель? Один неизвестный следил за другим. Голова шла кругом…
Пономарев встряхнулся. Вдруг он уснул и все это ему снится? Ничего подобного. Ветер все так же поднимал вихри снега, все так же горели несколько окон в театральном доме.
«Что за чертовщина здесь творится?! – возмутился сыщик, пускаясь вслед за двумя неизвестными. – Как я пропустил второго человека? Наверное, слишком увлекся „Касимовым“.
Человек в шляпе тем временем вышел на улицу и стал ловить такси. Редкие машины проезжали мимо. Второй притаился за углом. Артем следил за обоими, мучительно размышляя, что ему делать, когда первый сядет в автомобиль. Бежать к церкви за своей «ауди» и ехать за ним? Или следить за вторым? На улице было посветлее, и сыщик смог лучше рассмотреть второго. Тот оказался высокого роста, с бородой, в темном пальто и меховой шапке.
«Борода настоящая или накладная? – гадал Артем. – Ну и дела!»
Наконец «Касимову» удалось остановить свободное такси. Артем запомнил номер, на случай. Человек с бородой не суетился. Он проводил взглядом машину, на которой уехал «Касимов», и спокойно зашагал по улице, уже не прячась.
Погоня «за двумя зайцами» Пономарева не вдохновляла. Он решил, что для него важнее установить личность человека в такси.
Его «ауди» одиноко стояла у закрытого храма. Через пару минут Артем уже выехал на перекресток, где должно было проехать такси. К счастью, он не ошибся. Чуть отстав, он следовал за желтой машиной. Минут через двадцать та остановилась. Неподалеку от адреса, по которому проживал Касимов.
«Я был прав! – ликовал Артем. – Это вы, господин Касимов, собственной персоной. Вам не удалось меня провести!»
Он вышел из машины и «проводил» чиновника до самого дома. Когда тот вошел в свой подъезд, Пономарев с облегчением вздохнул. Теперь у него нет сомнений, – Павел Васильевич интересуется кем-то из жильцов театрального дома. Но кем? Почему? Как получилось, что чиновник сам занимается слежкой? Самое удивительное, Касимов в свою очередь стал объектом наблюдения, не подозревая об этом…
В театральном доме погасло последнее окно. Жильцы либо спали, либо пытались уснуть. Кто мечтал о будущем, кто плакал о прошлом, а кто разбирался в настоящем…
Инженер Авдеев привычно брюзжал, обвиняя жену в черствости и равнодушии.
– Боже мой, Люда! – трагически восклицал он, ворочаясь в темноте на диване. – Тебе на все плевать! Ты витаешь в каких-то глупых мечтах, а то, что происходит вокруг, тебя не интересует. Ты словно чужая, посторонняя…
Жена не возражала. Она старалась не слышать, о чем недовольно бормочет ее Володя. Куда приятнее было думать о новой работе, о директоре… Дмитрий Сергеевич сегодня подвез ее домой на своей машине. В общем, ничего особенного не произошло. Он часто оказывал подобную услугу и другим сотрудницам, если тем приходилось задерживаться в офисе допоздна. Но в глубине души Авдеевой, не привыкшей к мужскому вниманию, зрело теплое затаенное чувство. Ей нравился Никитский, она ощутила давно забытое влечение к мужчине, и это ее обрадовало и испугало…
Внешне ее жизнь с мужем не изменилась. Просто он все больше становился ей неприятен. Ну и сны, конечно. Отвратительные, гадкие сны продолжали преследовать Людмилу. Хмурые рассветы наводили на нее тоску, которая тут же рассеивалась, едва Людмила покидала ненавистную квартиру. Она словно окуналась в волны света, несущие ее на крыльях к далекому счастью. Раньше она думала, что для нее уже все кончено. Сейчас ее мнение изменилось. Появилась надежда, слабенькая, как первый весенний росток…
Перемены, по-видимому, отразились на ее нервах. Людмила никогда не падала в обморок. И вдруг вечером, задержавшись после рабочего дня в офисе, она почувствовала дурноту. Глаза заволокла белая пелена, звуки померкли, и ее ватное тело опустилось в душный туман…
Сквозь забытье она чувствовала, как чьи-то сильные руки поддержали ее, не позволив упасть. Жест помощи был нежным и полным любви. Мужчина, который наклонился над ней, был Дмитрий Сергеевич, – она это знала, хотя ни шевельнуться, ни открыть глаза не могла. Он, едва прикасаясь, целовал ее лицо… будучи уверен, что она ничего не видит и не слышит. Это было и так, и не так…
«Бедная девочка, – шептал Никитский. – Ты ведь не хочешь и не можешь с ним жить. Не хочешь идти домой. Зачем же мучить себя?»
На самом деле Дмитрий Сергеевич ничего такого не говорил. Он это думал. Между ним и Людмилой будто пролег незримый мост, по которому мысли переходили от одного к другому.
Людмила безмерно удивилась. Выходит, Никитский испытывает к ней не только уважение и сочувствие, а нечто большее? Откуда он знает о ней самое сокровенное? Никто из сотрудников не в курсе подробностей ее семейной жизни.
