естественная простота, с которой у него все это получалось, и над которой он не задумывался, – говорили ей больше, чем тысячи слов. Давным-давно она сделала его таким в своих мечтах, которые сама же считала несбыточными.

И теперь ей не хотелось думать, анализировать, разбираться в себе – она просто плыла на волнах своей чувственности, в которую никогда не верила, решив, что природа если чем и обделила ее, то именно этим. Она погружалась в эти волны с какой-то безысходностью, неразрывной для нее с любовью, которой она то ли не знала, то ли знала слишком хорошо.

Это было ее неразрешимой мукой – непрерывность и неразделенность любви с миром, его слезами и его великолепием, его красками, чувствами, снами и явью. Для нее все это сплеталось в мириады нитей: ярких, блестящих, тусклых, сверкающих, темных и светлых, золотых, серебристых, пестрых, унылых, радужных, которые все сходились, в конце концов, в одной точке – и эта точка, куда ведут все пути, все чаяния и надежды, жизнь и смерть, куда приходит все – точка любви. Вход.

Какою бы ни являлась жизнь, что бы ни приносила с собой, то одаривая, то отбирая, исторгая грозы или даря божественное тепло, расцветая или увядая, – всегда где-то над привычным планом бытия, который дышит, борется, верит, предается мечтам, отчаивается или не сдается, торжествует или оплакивает, – всегда над этим извечным океаном страстей человеческих сияет Звезда Любви…

На черном бархате космических далей или на голубом клочке родного неба, с редко бегущими облачками, ночью ли, днем, утром или в сумерках, – всегда она там, неугасимая, одна на всех, перед которой все равны, красавцы и уроды, хорошие и плохие, богатые и бедные…

Бывает, небо закрыто беспросветными темными тучами, когда кажется, что ни один светлый лучик уже никогда не пробьется, – но все равно, выше туч, выше всего на свете, там есть Она – Звезда Любви, сияющая над мирами. И рано или поздно, в конце всех путей и странствий, каждый принесет на ее алтарь свое сердце… Обретая этим все, о чем грезил и к чему тщетно стремился, чего желал и чему не мог найти названия, ради чего претерпевал муки и испивал до дна чашу страданий, узнавал сладкий вкус победы и горечь поражений, владея изобильной роскошью всего созданного и чувствуя себя нищим… «Тайна сия велика есть»…

? Что, есть еще какая-то тайна?

Тина вздрогнула. Неужели она так увлеклась, что думала вслух? Господи, этого только не хватало! Она посмотрела прямо перед собой – нескончаемая вереница машин впереди.

Небо начало снова затягиваться тучками. Очень быстро стало пасмурно и зарядил мелкий, как пыль, дождик.

? По-моему, тайн уже и так больше чем достаточно. – Она вздохнула. – А впрочем, тайн, так же как и денег, никогда не бывает много.

? Высказывание в жанре иронической философии. Приятно, что у вас улучшилось настроение. О, похоже, у кого-то терпение уже лопнуло.

Сиур полуобернулся влево. Сзади, вынырнув из нескончаемого ряда машин, понеслась по встречной полосе темно-зеленая «Волга», увеличивая скорость и визжа резиной по мокрому асфальту. В салоне сидели духовные лица – видны были высокие черные головные уборы, такие же покрывала опускались на плечи.

– Кандидаты на тот свет. – Сиур посмотрел на Тину. – Философия не объясняет, куда люди торопятся до такой степени, что забывают о здравом смысле?

? Конечно, объясняет. Философия все объясняет, только смотря какая. Есть философия рассудочная, холодная и безжизненная. Есть философия огненная. Вы какую предпочитаете?

? Тут, я думаю, каким родился, таким и пригодился. – Он засмеялся. – До сих пор считал себя рассудочным и холодным. Похоже, это моя самая крупная роковая ошибка. А вы, значит, огненную философию исповедуете? Вот уж не подумал бы. Вы опасная женщина. – Он посмотрел прямо ей в глаза. – Тайны для вас обычное дело. К тому же еще и убийства так и сыпятся одно за другим. А так по виду не скажешь – обычная сотрудница городской библиотеки, без вредных привычек.

? Не надо так шутить. – Тина рассердилась.

? Поверьте, что мне не до шуток.

Внезапно обстановка на трассе изменилась: колонна грузовиков свернула на развилке вправо, и движение заметно оживилось. Автомобили прибавили скорость, весело сигналя друг другу; те, кто спешил, стали обгонять зазевавшихся.

Сиур тоже увеличил скорость и выехал на встречную полосу, уклоняясь от ехавших по ней машин, – действительно нужно было торопиться, если он хотел успеть застать Димку и ребят, прежде чем они разъедутся по своим делам. Он достал телефон и попросил Тину набрать номер.

? Ой, смотрите, опять пробка.

? На таком шоссе пробок практически не бывает. Что-то случилось. Может, авария? Мокро, дорога скользкая.

Пока они подъехали, сбавив скорость, полоса уже освободилась. Две машины ГАИ стояли у обочины. Дождик еще накрапывал, но уже из-за туч проглянуло солнце, большие лужи блестели.

С правой стороны дороги, кверху колесами лежала темно-зеленая «Волга», чуть поодаль застыл синий «Москвич» с открытыми дверцами. За рулем «Москвича» сидел залитый кровью водитель – он был мертв.

Тина приподнялась, пытаясь рассмотреть, что с пассажирами «Волги», но так ничего и не увидела.

? Кое-кто уже приехал. Прямо цыганский романс «Мне некуда больше спешить»… Еще и человека загубили. Эх, ребята, не пороли вас в детстве родители!

? Прекратите! Там человек мертвый.

? И, скорее всего, не один. Но есть один положительный момент: по крайней мере, это не из-за вас.

? Вы невыносимы. – Она пыталась сказать это сердито, но неожиданно улыбнулась.