миновала, наступило расслабление, как это обычно бывает. И ей захотелось спать.

– Мы куда-то едем? – пробормотала она сонным голосом.

– Перекусить, а заодно рассказать то, что мы узнали от многоуважаемой Татьяны Михайловны. Оч-чень странные вещи произошли с ее зятем Гришей. Ты не находишь?

– А?.. Что? – Людмилочка с трудом возвращалась из сонной дремоты.

– Понятно.

Влад искоса посмотрел на нее и решил не беспокоить, пусть подремлет, пока он подъедет к открытому кафе, где их будут ждать Тина и Сиур.

Обед был уже заказан и на столе, когда Влад, с трудом найдя место для парковки, подошел к столику. Людмилочка вяло улыбнулась и уселась на стул.

– О, уха! Давно не ел. Кто заказал?

– Пожелание дамы. – Сиур показал на Тину. У нее был усталый вид.

Уха здесь всегда подавалась отменная, – горячая, наваристая, с перцем и укропом. На второе – телячья отбивная с грибами. Женщинам предложили торт с черносливом и кофе.

– Рассказывай!

Сиур понял, что расспрашивать лучше Влада. Людмилочка разве что не проносила ложку мимо рта, даже вкусная еда ее не развлекала.

– Ты знаешь, вроде ничего особенного мать Иры не рассказала, но… все в этом деле странное. Странные люди, странные обстоятельства. Я этому уже и не удивляюсь.

Влад уписывал за обе щеки, – новая информация ему аппетита не испортила.

– Ты объяснишь толком?

– Так я толком сам не понял. То ли на этого Гришу давно охотятся, то ли… Не так давно он попал под машину. В больницу его доставили в безнадежном состоянии, никто не ожидал, что он до утра дотянет.

– Сташков недавно попал под машину? Водителя нашли?

Сиур перестал есть и внимательно слушал. Он тоже почувствовал, что эти данные имеют важное значение.

– В том то и дело, что нет. Самое интересное, что на утро Сташкову стало лучше, и он начал выздоравливать не по дням, а по часам. Все заживало и срасталось со скоростью звука. Он начал ходить, и вскоре выписался из больницы. Единственный прокол – голова.

– Что, голова не срослась? – Сиур засмеялся.

– Ничего смешного тут нет. Голова срослась, если ты это имеешь в виду. Но вот с памятью что-то произошло. Он все забыл. Вроде как никого не узнавал, забыл свою квартиру, где вещи лежат, и все такое.

– Ну и что? Что тут странного? После травмы головы такое бывает. Амнезия [47]. Слыхал такое слово?

– Да слыхал. Но он как-то не так забыл, понимаешь? Есть люди, которые если не помнят, – то не помнят. А этот подумает, посмотрит, и вроде как вспоминает.

– И это все?

– Нет, еще не все. После больницы память к нему таким интересным путем вернулась, и очень быстро, – но он стал как чужой.

– Как это? Говори толком.

– Ну, я не знаю, я же сам не видел… Теща говорит, что его как будто подменили – по-другому стал вести себя, разговаривать, реагировать, привычки изменились. Вот это самое странное – про привычки. И с женой перестал спать.

– Так может, у него…

– После аварии нарушения половой функции начались? Может. Но я так не думаю. Просто он жену не воспринимал, как свою жену. И это неспроста.

– Ты о чем?

Сиур мысленно прокручивал новые сведения с целью уловить логику событий, но вынужден был согласиться с Владом, что расклад получался странный.

– Знаешь, какая мысль пришла мне в голову? Что это был не он.

– Как не он? Что ты несешь? У него что, лицо было изуродовано до неузнаваемости?

– Лицо-то как раз его, и все остальное тоже, в смысле тела. Но это был не он.

– Ты что же, хочешь сказать… – Сиур не смог подобрать подходящего слова. – Что за ерунда! Фильмов насмотрелся?

– Может, и насмотрелся, а может, и нет, – обиделся Влад. – Относись к этому как хочешь, но я должен сказать, что я думаю. И вот еще: после аварии он начал общаться с дядей, то есть антикваром, которого убили. До этого ни жена, ни теща, ни о каком дяде слыхом не слыхивали.

Сиур задумался. Это уже было что-то. Можно анализировать, делать выводы, строить дальнейшие планы.

– А про Будду ты не спрашивал? Был у него божок?