Наступало окоченение, и пальцы покойной не слушались. Сыщик увидел между ними кое-что, с трудом высвободил и поднес к свету. Это была свитая вдвое черная шелковая нитка, похожая на те, из которых делали бахрому или кисти для портьер.
– У вас есть черные портьеры? – спросил Смирнов у Лики.
Та пожала плечами.
– Нет, кажется.
– Вы что-нибудь трогали? Я имею в виду… – Он склонился над телом и заметил несколько крупинок сажи на халате, в который была одета Красновская. Опять! – Может быть, Стефания Кондратьевна все-таки сжигала какие-нибудь бумаги? Позвольте, я пройдусь по квартире. Вас не смущает такая штука – обыск?
Лика была настолько подавлена, убита горем и напугана, что ее не смутили бы и десять обысков.
– Да… пожалуйста, – пробормотала она. – Поступайте, как считаете нужным.
Сыщик в первую очередь отправился в кухню, потом в ванную и на балкон. Но ни в мусорном ведре, ни в раковине, ни где-либо еще остатков сгоревшей бумаги или чего-то подобного не обнаружилось.
Перебирая вещи, переходя из комнаты в комнату, Смирнов ощущал смутное беспокойство, как будто он не понимал до конца, что здесь произошло. Полки в шкафах, комодах и тумбочках были заполнены наполовину, не нашлось никаких документов, кроме дарственной на квартиру, оформленной на Анжелику Ермолаеву, квитанций коммунальных платежей, паспорта и пенсионного удостоверения самой Красновской, да нескольких открыток из Германии, от ее сына. В кожаной папке лежали две пухлые общие тетради с записями по произведенному в квартире ремонту, чеками на мебель и бытовую технику и финансовый отчет. Больше ничего! В ящичке секретера обнаружилась довольно солидная сумма денег в рублях и валюте, чековая книжка, выданная Лике банком «Восток-Элит», и банковская карточка.
– Чьи это деньги? – спросил Всеслав.
– Мои. Мы со Стефи брали отсюда на хозяйство.
– У вас есть семейные фотографии, письма, записные книжки?
– Откуда? – безучастно вымолвила хозяйка квартиры. – Стефины, вероятно, хранятся у нее дома. А у нас не было. Я фотографировалась дважды в жизни, – призналась она. – На паспорт.
Примерно такого ответа сыщик и ожидал. Странная квартира, странная смерть домработницы, странная хозяйка… Хотя почему? Люди не обязаны обзаводиться фотографиями и хранить свою переписку, – некоторые принципиально не желают этого делать. Имеют право.
В кухне, на большом двухкамерном холодильнике магнитная бабочка удерживала список телефонных номеров, которыми пользовались Красновская и Ермолаева, – аварийные и коммунальные службы, поликлиника, соседка, парикмахерская.
– У Красновской были блокнот или другие тетради для записей? – спросил Всеслав.
– Насколько мне известно, нет.
– А у вас?
– У меня и подавно. Не люблю писать.
Смирнов пошел искать «то, не знаю, что» по второму кругу. В комнате Лики на туалетном столике сидела в ярком шелковом наряде китайская кукла Чань, наблюдала за его действиями узкими глазами, саркастически улыбалась. Давай, мол, покажи, на что ты способен! Ее головку украшало пышное блестящее сооружение из цветов, лент и булавок.
– Я справлюсь, – сказал ей сыщик.
Кукла молча смотрела на него.
Не обнаружив ничего существенного, Всеслав вернулся в гостиную, к Лике. Она прилегла на диван, поджав ноги и укутавшись пледом, ее трясло.
– О чем вы разговаривали со Стефи? – спросила она, сдерживая дрожь. – Она слишком разнервничалась. Ей нельзя было волноваться.
– Наша беседа не могла послужить поводом для сильного стресса, – сказал сыщик. – Как только Стефания Кондратьевна утомилась и пожаловалась на головную боль, я ушел.
– Что вы обсуждали?
– Думаете, она умерла из-за нашего разговора? Уверяю вас, это не так! Я ушел около половины десятого. А когда вы вернулись домой?
Лика помолчала, наморщив лоб.
– Поздно… после одиннадцати.
– Ближе к двенадцати?
– Наверное. – Она пожала плечами. – Мне еще в ресторане стало плохо, охватило ужасное волнение. Я как чувствовала!
– Значит, смерть наступила примерно между девятью тридцатью вечера и полночью, – рассуждал Смирнов.
– Вам не кажется, что… Стефи убил страх? – прошептала Лика. – У нее на лице застыло выражение ужаса. Как будто она увидела…
– Хотите сказать,
