танго.
– А ты хорошо танцуешь…
Они перешли на «ты» и, конечно, выиграли приз. Полишинель с хвалебной тирадой вручил им бутылку, наполненную изумрудно-зеленой жидкостью.
– Поедем ко мне! – шепнула маска.
Глебов как будто уже наглотался абсента – мир потерял четкие очертания, поплыл, стал зыбким, туманным. Память запечатлела отдельные эпизоды: ночная прохлада… шорох колес по асфальту… запах опавшей листвы… лестница… темная квартира…
Они пили «Зеленую фею». Глебов даже показывал маске, как полагается пить абсент – плеснуть немного жидкости в бокал, положить сверху сахар на ложке с дырочками и лить через него ледяную воду.
– Сахар растворится, – говорил он, – и смешается с абсентом. Теперь добавим толченого льда… Готово!
Он отрывочно помнил, как занимался любовью с женщиной, у которой вместо лица была маска – она не сняла ее даже в постели.
– Так будет всегда! – повторяла она. – Разве у любви есть лицо? Только сердце!
– И я никогда тебя не увижу?
– Зачем? Главное – чувства. Ты тоже можешь спрятать лицо – для меня это не имеет значения.
Он не спорил. Ему казалось, что рядом с ним Магда. До каких пор он будет в каждой женщине видеть ее?
Наверное, в тот вечер он перебрал абсента и подвергся воздействию
Он очнулся под утро, в полном изнеможении, в приятной любовной истоме. Протянул руку, ища жену.
– Магда…
Смятая простыня из красного атласа показалась холодной и скользкой. Такое же кроваво-красное покрывало валялось на полу – словно красавица, убегая, забыла свой праздничный алый плащ.
– Магда! – громче позвал Глебов.
В комнате царили сумрак и тишина. Он нащупал выключатель, и спальню озарил желтый свет старинной лампы. Пышное убранство в мавританском стиле было вполне во вкусе жены, но тем не менее отличалось от убранства ее комнаты.
– Куда меня занесло? – пробормотал он, поднимаясь.
Декоративные резные карнизы и арки, прозрачный синий балдахин над кроватью, низкие пуфы и восьмигранные столики, яркие ткани и золотое тиснение – все это так любит Магда. На стене – портреты и фотографии женщин в костюме Коломбины.
Глебов глубоко вздохнул – ему почудился запах духов жены: миндаль, пион. Но спальня чужая!
– Как я сюда попал?
И тут зазвонил телефон.
– Ты уже проснулся? – прозвучал в трубке голос маски. – Когда захочешь уйти, не забудь закрыть дверь. Ключи на полке в прихожей.
– Кто ты?
– Коломбина. Легкомысленная кокетка, которая любит наслаждаться. А ты – мой Арлекин!
Он не успел ответить, как в трубке раздались гудки.
– Арлекин… – повторил Глебов, направляясь в ванную.
Здесь тоже во всем был выдержан мавританский стиль. Он встал под прохладный душ, смывая с себя ночной морок.
– Тьфу! Черт… Она сделала из меня паяца!
Завернувшись в полотенце, он взглянул на себя в зеркало в ажурной металлической рамке. Бритвенных принадлежностей в ванной не оказалось, зато сбоку на крючке висела черная маска с безобразным длинным крючковатым носом. Арлекин!
Глебов выругался и сплюнул. Вчерашнее наваждение, вызванное алкоголем и лишней порцией абсента, схлынуло. Он с ужасом подумал, что скажет Магде – ведь его не было всю ночь. Она, наверное, звонила…
Мобильник, оставленный им в изголовье кровати, оказался выключенным.
– Идиот! Я забыл предупредить ее!
Он поспешно одевался, на ходу придумывая правдоподобное объяснение. «Скажу, что напился до беспамятства, уснул прямо в клубе и меня отвез к себе финансовый директор. Надо договориться с ним, растолковать ситуацию».
Директор несказанно удивился: «Как? Ты еще не дома? Ты же уехал раньше всех!» Но обещал обеспечить алиби. Понимающе хихикал.
Уходя из «мавританского будуара», Глебов закрыл дверь, положил ключи в карман и пробормотал:
– Вот повод еще раз встретиться с Коломбиной. Вернуть ключи!
Он спохватился, что не знает номера ее телефона – того, что стоял в квартире, но возвращаться не стал. Квартира скорее предназначалась для интимных свиданий, чем для жилья. Застать там незнакомку вряд ли удастся.
Магда сделала вид, что поверила. Даже не стала спрашивать у именинника, где провел ночь ее муж. Она была очень умна и проницательна, когда не играла в рассеянную барышню не от мира сего. Между супругами повисла пелена отчуждения: Магда перестала готовить Глебову завтраки и попросила его перебраться спать в гостиную.
– У меня обострилась мигрень, – заявила она. – Я часто встаю, принимаю таблетки или просто лежу без сна. Не хочу тебя беспокоить.
Он обиделся. Подумаешь, какая гордая! Ну и ладно. Ну и пусть спит одна в холодной постели. Как всякий подозреваемый в измене супруг, он был глубоко оскорблен таким «незаслуженным пренебрежением» и решил в отместку повторить то, что произошло по нелепой случайности. С кем не бывает? Магде пора бы понять, что он давно уже не мальчик, а взрослый зрелый мужчина, для которого подобная «шалость» могла бы быть не исключением, а правилом. Он искренне считал, что хранит верность жене – по сравнению с его приятелями и знакомыми, он был образцом нравственности. Женщины не умеют ценить, когда их любят. Чувствуя обожание мужа, они заходят в своих требованиях слишком далеко.
Такие рассуждения делали Глебова правым, а Магду виноватой. И поскольку она не делала шагов к примирению, его обида росла, как и желание поквитаться.
Через неделю маска позвонила ему на сотовый – видимо, посмотрела номер, пока он спал, – и попросила вернуть ключи.
– Привези их туда, где мы любили друг друга…
Так они встретились второй раз. И Глебов назло жене теперь уже осознанно совершил то, что сделал под влиянием абсента. Он снова купил бутылку «Зеленой феи» и снова предался жгучей страсти с Коломбиной. Ему начала нравиться эта игра. Казалось, будто это не он, а кто-то иной, с другой внешностью и именем исступленно ласкает женское тело, мнет алые простыни и парит в небывалом экстазе. Но, смывая под душем следы греха, Глебов невольно останавливал взгляд на черном носатом лике Арлекина, который растянул губы в ехидной улыбке и словно дразнил его, гримасничал и глумился.
Не отдавая себе отчета, он позволил маске втянуть себя в странную и зловещую интригу. Горький вкус абсента и запретный секс – которым он наказывал Магду – вызвали у него зависимость сродни наркотической. В минуты опьянения полынным напитком и ласками Коломбины он погружался в золотые видения, где сладость сливалась воедино с местью Магде, с какими-то дворцовыми покоями, разодетыми в кружева и бархат дамами и кавалерами, с крадущейся по мраморным плитам тенью и блеском стального лезвия… Музыка. Танцы. Кровь. Крик! Топот ног…
Ему ни разу не удалось досмотреть, чем же все закончилось.
