– Какая тебе разница? – рассвирепел верзила. – Ну, Хромова! Только ее здесь нет. Она в другом месте живет. Я за квартиру на год вперед проплатил!

– Хромова? Яна Арнольдовна?

– Наверное. Не помню я ее имени-отчества. Жилье мне агентство нашло, с хозяйкой я виделся, когда деньги отдавал. И все!

Валерий понял, что от квартиранта он больше ничего не добьется.

– Ладно, где неисправная розетка?

Верзила провел его по светлым, просторным комнатам с красивой мебелью, показал розетку.

– Сам-то управишься? У тебя даже инструментов нет! – сообразил гигант. – Ты чего шел сюда? Поболтать?

Хромов растерялся. В электрике он не разбирался: когда жил с Яной, поломки исправляла она. Потом долго пилила его, насмехалась. А дома, в Старице, приходилось обращаться за помощью к соседу.

– Я посмотрю фронт работ, прикину, что надо... потом приду устранять неисправность, – пробормотал он.

– Пото-о-ом? Ну, ты даешь! Экспертную оценку, значит, пришел делать, – зло выкатил глаза верзила.

Валерий скромно опустил голову:

– Так положено.

– Ой, не могу! – потешался над ним квартирант. – Ну и порядки у вас!

Хромов вздохнул свободно уже за дверью, благодаря бога за то, что успел унести ноги до прихода настоящего электрика. Вот влип! Говорить верзиле о смерти хозяйки квартиры он счел неуместным. Главное удалось выяснить: квартира на Шереметьевской принадлежала Яне, как и магазин «Азор», – во всяком случае, официально. То же, вероятно, и с загородным домом. Если покойная была подставным лицом, то владельцы объявятся в ближайшее время.

Наступил вечер. На синем от мороза небе зажигались звезды, луна застыла среди них туманным ледяным блюдцем. В ее мертвящем свете город казался снежным царством, украшенным феерическими огнями. Хромов шел среди укутанных в шубы и шарфы прохожих, ощущая на себе чей-то взгляд. От этого взгляда под шапкой зашевелились волосы, а тело охватила лихорадочная дрожь.

Он поспешил смешаться с толпой, устремившейся в подземный переход, но и там не мог отделаться от невидимого преследователя. Только в тесноте вагона метро Валерию удалось унять беспричинное волнение. Чувство одиночества и незащищенности в набитом пассажирами поезде поразило его своей остротой и безысходностью. Ему некого было звать на помощь... да он и не знал, откуда исходит угроза.

Украдкой наблюдая за окружающими, Хромов не заметил ничего подозрительного или необычного – уставшие после рабочего дня женщины, хмурые мужчины, возбужденные, болтающие друг с другом студенты, – все как всегда. Кто-то читает, стоя, кто-то, сидя, дремлет, кто-то думает о своих проблемах, кто-то разговаривает.

– Будете выходить? – хихикая, спросили его молоденькие девчушки в разноцветных шапочках. От них пахло цитрусовыми духами и сигаретами.

Валерий посторонился, пропустил их к дверям. За окнами пролетали станции и стены туннеля, увешанные кабелями, – то тьма, то свет... Мелодичный голос женщины-диктора объявлял: «Осторожно, двери закрываются...» Гул голосов сливался с шумом поезда; лица людей, рекламные картинки на стенах вагона пестрели перед глазами...

Чей-то локоть больно уперся в бок Хромова, заставил очнуться.

– Уснул, что ли? – выразили недовольство две полные дамы с объемными сумками, пробираясь к выходу.

Вагон быстро пустел. Хромов вышел на «Кунцевской», побрел по тротуару, скользкому от снега, утоптанного сотнями ног. Ледяной воздух врывался в легкие, выходя наружу белыми облачками пара... Лунное сияние дрожало на фасадах домов, похожих на пчелиные соты. Белые от инея деревья, похожие на вмерзших в рисунок города уродцев, резали ночное пространство на множество черных осколков. Как будто погребенные в толще земли гиганты тянули наружу окоченевшие руки со скрюченными пальцами. Посреди этого ирреального каменно-снежного мира Хромов чувствовал себя чужаком на вымершей незнакомой планете, за каждым шагом которого пристально следит незримый хозяин. Даже фонари и освещенные окна не оживляли этот леденящий душу пейзаж.

Валерий не чаял добраться домой, и когда закрыл за собой дверь квартиры, торопливо разделся и встал под душ. Горячая вода не согревала, а больно била по телу, с которого будто сняли кожу.

– Нервы, – бормотал он. – Нервы... ни к черту не годятся. Слишком много переживаний за двое суток, проведенных в Москве.

Он насухо вытерся жестким, коротким полотенцем, облачился в линялые спортивные штаны и майку, поставил чайник. Легким головокружением и тошнотой заявил о себе голод. Хромов вспомнил, что целый день ничего не ел.

На полке кухонного шкафчика стояла полупустая банка с порошком, напоминающим плохой кофе со сливками и сахаром. Он растворил его в кипятке, выпил. Что делать дальше? Ждать настоящих хозяев, которым рано или поздно потребуются документы на право собственности? Уезжать в Старицу? Или пожить здесь некоторое время: вдруг заявят о себе другие наследники?

Хромов не понимал, зачем Яна согласилась стать мнимой владелицей чужого добра. Что ей посулили? Деньги, наверное. Деньги... они, проклятые, всему виной. Смерть Яны вовсе не трагическая, нелепая случайность – это расплата за ложь, за недовольство жизнью, за обиду на белый свет. Хотела выбраться из нищеты? Выбралась... только какой ценой?

Громкий стук и возня на лестничной площадке привлекли внимание Валерия. Он прислушался, по спине побежал холодок: уж не убийцы ли пытаются проникнуть в квартиру Яны? Они не нашли здесь главного – документов – и решили вернуться, поискать более тщательно.