– Ты знаешь, где это?

– Найдем…

Потехин не ожидал визита, но искренне обрадовался.

– У меня теперь два зала, – расхваливал он студию. – Большой и малый, для детишек. И раздевалка, и душевая, и…

Не переставая говорить, он проводил Глорию в комнату отдыха, которая одновременно служила ему кабинетом. Помещение разделяла перегородка из пластика, все было завалено коробками и разобранной мебелью.

– Мы тут ремонт затеяли… А ты какими судьбами здесь? – наконец спросил он.

– Да вот… хочу поучаствовать в благом начинании. Оказать спонсорскую помощь.

– Не откажусь, – без смущения заявил Александр Иванович. – У меня каждый рубль на счету.

Глория улыбнулась и протянула ему чек. Потехин увидел сумму, рассыпался в благодарностях.

– Бизнес к тебе перешел… после смерти мужа?

– Половина, – кивнула она.

– Справляешься?

– Потихоньку. Компанией руководит партнер Толика. А я так, сбоку припека.

– Ты извини, может, я зря про твоего мужа ляпнул…

– Все нормально. Уже перегорело и остыло. Я к вам по делу, Александр Иванович.

Потехин внимательно посмотрел на нее и угомонился, опустился на стул, перевел дух.

– Хочешь кого-нибудь устроить ко мне в студию?

– Нет… совсем по другому вопросу. У вас компьютер есть?

– Еще не распаковали. – Он сделал неопределенный жест в сторону коробок. – Там где-то. Теперь без компьютера как без рук.

– Ясно… Вы сможете уделить мне полчаса?

– Тебе? Сколько угодно. Чай, кофе не предлагаю, – все в пыли, чашки тоже где-то в коробках.

– Меня мама накормила своими пельменями, – сказала Глория.

– Тогда перейдем к делу?

Она позвонила Санте и попросила принести из машины ноутбук.

– Это кто же такой? – изумился Потехин, когда великан удалился. – Ну и типаж! Настоящий Дед Мороз…

– Мой водитель.

– А зачем компьютер? Я же сказал, у меня есть.

– Хочу вам один танец показать, – объяснила Глория. – Прямо сейчас.

– В записи, что ли?

Потехин освободил на столе место для ноутбука, и Глория запустила диск. Александр Иванович молча смотрел на экран. Мама была права, он превосходно выглядел, несмотря на хлопоты. Седины мало, фигура жилистая, подтянутая, над верхней губой тонкая полоска усов. Одет как щеголь: пестрый пуловер, шейный платок.

Глория с любопытством наблюдала за реакцией Потехина на «танец с раздеванием». Тот весь напрягся, брови то подскакивали вверх, то сходились на переносице, губы подергивались.

– Фантастика! – воскликнул он, когда смолк последний звук. – Только танцовщица полновата. Не в стиле этой знаменитой вещи. Исполнение хорошее… но не блестящее. Повторить что-то великое невероятно трудно.

– Великое? Вы знаете, что это за танец?

– Конечно, деточка. Это «Танец семи вуалей», более известный как «Танец семи покрывал». Исполнительница снимала их одно за другим. Заметила?

– Да…

– Откуда у тебя эта запись?

– Знакомая принесла. Я думала, это какой-то особый вид стриптиза.

– Художественный стриптиз! – рассмеялся Потехин. – В общем, ты не далека от истины. В данном случае мы имеем дело с довольно древней его разновидностью. Стриптиз, который принято показывать в кабаре и варьете, зародился в Париже, в конце девятнадцатого века. Но то, что ты принесла, имеет более глубокие корни. Можно сказать, глубочайшие…

Александр Иванович, который посвятил жизнь хореографии, умел и любил говорить о танцах. Помня об этом, Глория пришла за консультацией именно к нему.

– Это, да простит меня Господь, библейский стриптиз. В далеком прошлом не гнушались эротики и делали это с присущей эпохе роскошью и вкусом. Саломея! Приходилось слышать?

Глория призналась, что слышала… но не может сказать, в связи с чем.

– От этого танца веет смертью, – добавила она.

– Совершенно верно! – радостно подтвердил Потехин. – Именно смертью! Саломея была иудейской принцессой, падчерицей царя Ирода. По легенде, на одном из придворных праздников она исполнила эротический танец. Саломея превзошла самое себя – каждое ее движение зажигало огонь в крови, вызывало сладостную дрожь. Под томительно-протяжные звуки музыки она снимала прозрачные, расшитые золотыми и серебряными нитями разноцветные покровы, – один медленно и осторожно, словно тончайшую паутинку… другой резко, с неукротимой страстью… третий плавно и нежно… пока не застыла посреди пиршественного зала в совершенной и ослепительной наготе. Завороженный ее юной сияющей красотой и пылкой чувственностью, царь пообещал Саломее любую награду. Она потребовала голову пророка.

– Какого пророка?

– Иоанна Крестителя… Да, да. Красота и эрос бывают чудовищны! А вожделение не знает преград. Саломея якобы воспылала любовью к пророку и поклялась поцеловать его в уста во что бы то ни стало. Ирод не хотел убивать Иоанна – боялся народных волнений. Однако, возбужденный танцем, не смог отказать падчерице. По его приказу палач отсек голову Иоанна Крестителя, принес на блюде Саломее… и та запечатлела на мертвых губах обещанный поцелуй…

– Ужас! – вырвалось у Глории.

– Согласен с тобой, – кивнул Потехин. – Но такова история танца. За подлинность не ручаюсь, при дворе Ирода Антипы бывать не приходилось.

– В этом что-то есть… – пробормотала она.

– Адская смесь красоты, страсти и жестокости, – добавил Потехин. – Зло творится во имя роковой любви… то ли Саломеи к пророку, то ли царя к падчерице. Все дозволено и все доступно. Пресыщение доходит до того рубежа, за которым разверзается бездна…

Лавров с ревнивым недовольством наблюдал из окна, как Глория беседует с Колбиным. Они обсуждали какой-то финансовый проект. Прохаживались по внутреннему дворику между чахлых кустов самшита и что-то доказывали друг другу. На Глории была легкая светлая куртка и узкие брюки, волосы собраны в пышный пучок. Тощий лысоватый Колбин в коричневом костюме выглядел на ее фоне неказисто. Он хмурился и кивал головой.

Лаврову стало жарко. Солнце било в стекла, но начальник охраны не закрывал жалюзи, чтобы смотреть на Глорию. Зайдет она к нему или не зайдет? Уедет, не повидавшись и, следовательно, не попрощавшись?

Почему он не разбирается в бизнесе? Почему выбрал сначала силовые структуры, потом охранную деятельность? Потому что мужчина-воин привлекательнее торговца? Спорный вопрос…

Глядя, как увлеченно Глория разговаривает с главой компании, Лавров не выдержал, приоткрыл оконную створку и помахал ей рукой. Она улыбнулась. Колбин тут же взял ее за локоть и увлек в сторону…

Прошло полчаса, прежде чем она освободилась и заглянула к начальнику охраны.

– Ты ничего не чувствовал?

– Что я должен был чувствовать? – скрывая радостное волнение, спросил он.

– Мои флюиды…

– Я всегда во власти твоих флюидов.

– А вот и не всегда. Иначе посетил бы мою лесную обитель.