судьбе.

– …попытка ограбления, – донеслись до него слова милиционера. – Со смертельным исходом.

– Кто убит?

– Хозяин дома и…

Спиридов, не дослушав, поспешил к резному деревянному крыльцу. Двери были не заперты. В холле его встретила заплаканная Зина, запах сердечных капель, чужие голоса и привкус беды. Актриса, без чувств, лежала на диване в гостиной, той самой, где они недавно обедали, пили коньяк и оживленно беседовали.

– Софья Петровна мужа из города вызвали… потому что… боялись очень, – всхлипывая, бормотала Зина. – Они приехали… и в эту же ночь… Господи! Горе-то… горе какое!

– А чего она боялась? – спросил Спиридов.

– Грабителей… Вокруг дома, как стемнеет, ходил кто-то… приглядывался… примерялся. Вынюхал, что хозяин только на выходные приезжает, вот и… – Домработница залилась слезами, вытирая лицо краем фартука. – Молодой, а такой бандит!

– Как же он в дом пробрался?

– Наверное, еще вечером через окно в кухню залез, шмыгнул в чулан да и заперся там. А я, дурья башка, решила, что ключи потерялись. Они всегда в замке торчали, снаружи. Софья Петровна слегли с мигренью да уснули. Господин Донатов приехали… я закрутилась с ужином и забыла про чулан-то сказать. Сначала беспокоить не хотела, пусть, думаю, отдохнет человек. Только через порог переступил, а тут я с ключами! Потом с чуланом разберемся, не к спеху это. Я виновата-а-а… – взвыла она.

Картина ночного происшествия прояснилась. По-видимому, грабитель, сидя в чулане, дождался ночи. Все уснули, он выбрался из своего убежища, уверенный, что в доме только две беззащитные женщины, и отправился на поиски денег и драгоценностей. Такая дама, как госпожа Зарудная, по его мнению, имела их много и часть привезла с собой на дачу. Господин Донатов застал злодея на месте преступления, и тот его убил.

Однако бандит оказался дерзким. Вдруг бы хозяева не стали мешкать и открыли чулан подручными средствами? Преступнику повезло.

Труп Донатова лежал в угловой комнате лицом вверх, – висок был разбит, под головой натекла лужица крови. Грабитель ударил мужа актрисы прихваченной в чулане кочергой. Перед этим той же кочергой он взломал старинный деревянный шкаф, где хранились документы и ценности, – украшения, деньги, серебряная посуда. Правда, унести добычу ему не удалось, грабитель лежал тут же, около шкафа, с дыркой в груди…

Спиридова затошнило, но он стойко выдержал и это испытание. Он узнал злодея.

– Это… Андрей Бекетов, – преодолевая рвотный позыв, заявил владелец ювелирных салонов. – Он жил по соседству. Занимался… э-э… изготовлением украшений по заказу… нашей фирмы. Не представляю… э-э… что он здесь делал. Видите ли… Бекетов… э-э… не совсем здоров. – От волнения Спиридов говорил с запинками и сильным акцентом. – У него… душевное расстройство. Зимой он живет… э-э… жил в райцентре, а в апреле вдруг решил перебраться сюда… э-э… на свою дачу. Вернее, дача принадлежит его матери. Заявил, что нуждается в свежем воздухе. Мы не возражали, обещали… э-э… оборудовать в доме рабочее место.

– Что значит «душевное расстройство»? – уточнил следователь.

– Он был… болезненно замкнут… прятался от людей, весь уходил в работу. Живя на даче, он запирался внутри… э-э… не хотел, чтобы соседи его видели. Иногда у него наступали… э-э… периоды просветления: Андрей нормально общался, как любой молодой человек. – Господин Спиридов развел руками. – Какая жалость! Он был… поразительно талантливым мастером. Боже мой! Что ему… э-э… взбрело в голову? Зачем он залез в этот дом? Припадков агрессии за ним… э-э… не замечалось.

«Друг семьи» умолчал, что приехал в поселок вовсе не к Донатову и Зарудной, а к Бекетову – проведать, посмотреть эскизы будущей коллекции. Когда президент фонда «Геликон» пригласил Спиридова за город, того неприятно удивило, что дом, где проживал ювелир, оказался в том же поселке, на той же улице. Не хватало, чтобы тайное стало явным!

– У одиннадцатого дома на Садовой дурная слава, – вмешался в разговор участковый. – Хозяин умер молодым при невыясненных обстоятельствах. Якобы собирался косить траву и нанес себе глубокую рану, в кровь попала инфекция, и спасти жизнь не удалось. Ходили слухи, что Бекетов пытался покончить с собой… его застал за этим сын… в общем, темная история. Мальчик впал в шоковое состояние, перестал говорить. Он и раньше был со странностями, а после смерти отца вовсе сбрендил. Мать его долго по докторам возила, но так до конца и не вылечила. Она пробовала продать дачу, – без толку.

– Донатов и Бекетов были знакомы? – спросил следователь.

– Насколько мне известно… нет, – пробормотал Спиридов. – Хотя… они ведь жили на одной улице. Могли случайно столкнуться… познакомиться. Бекетов умел… э-э… произвести впечатление. Он выглядел весьма… э-э… доброжелательным, интеллигентным. Его внешность бросалась в глаза… необыкновенной красотой. Я бы сказал, физически он был… э-э… само совершенство. Вы сами можете убедиться…

– Сюда много лет подряд приезжала только вдова, – добавил участковый. – Я не знал, что Андрей поселился на даче… один. Он, конечно, не обязан мне докладывать. – Милиционер с досадой потер затылок. – Актриса и ее муж, видимо, чего-то опасались, раз держали в спальне заряженное ружье. Она говорит, по ночам кто-то шастал вокруг дома. Возможно, это был Бекетов.

– Софья Петровна заявила, что они купили дом пять лет назад. Значит, она не могла знать той истории про Бекетовых, – возразил следователь.

– Она и не знала. Это мои предположения… Болезнь Бекетова, вероятно, прогрессировала, и вот результат – он пошел на ограбление.

– Как вы доверяли такому человеку золото и камни? – повернулся следователь к Спиридову. – Что- нибудь пропадало?

Тот промокнул платком лоб. Ему стало совсем худо.

– Нет, никогда. А… что Андрей хотел украсть?

– Золотое колье с бриллиантами и другими камнями, – объяснил следователь. – Он держал его в руках, когда Софья Петровна выстрелила.

Спиридов почувствовал жар в голове – кажется, давление подскочило.

– Так это… она… стреляла?

– А что ей оставалось делать? Она проснулась от шума, вызванного падением тела, схватила ружье и выбежала в коридор. Из комнаты, куда проник грабитель, падал свет – его, скорее всего, зажег господин Донатов. Бедная женщина кинулась туда и застала жуткую картину: преступник размозжил череп ее мужу и готов броситься на нее. В панике она нажала на спусковой крючок…

«Скандала не миновать, – в ужасе подумал Спиридов. – Сейчас придется давать показания. Наверняка это то самое украшение, которое изготовил Бекетов… и которое Зарудная получила в подарок за участие в презентации».

– Где… колье? – едва ворочая онемевшим языком, спросил он.

– У эксперта. Кстати, вы можете оказать нам услугу как знаток ювелирных изделий. Сделайте одолжение, проконсультируйте.

Спиридов, стараясь скрыть замешательство, согласился.

Это было почти такое же колье, какое Бекетов сделал для коллекции. Именно его выбрала Софья Зарудная для показа и потом получила в подарок. Вернее, искусную копию, отличающуюся множеством мелких деталей – словно мастер делал работу по памяти и допустил некоторые погрешности. Тот же замысел: прелестная женщина с телом из опала, перламутра, аметистов и лунных камней, с запрокинутой золотоволосой головой, с венком из золотых листьев с мелкими изумрудами и цветов-рубинов, отшлифованных без граней, в виде кабошонов. На лепестках – капельки бриллиантовой росы. Голова женщины в пышном сверкающем убранстве представляла собой центр колье, его массивную часть, остальное – извивы, прихотливые завитки, тончайший ажур из золота. Только Лалик делал такие украшения. Только у Бекетова была такая же манера и полет фантазии, умение соединить разные по фактуре материалы в одно неповторимое целое.

– Это… Рене Лалик, – невнятно произнес господин Спиридов, чувствуя, как ручеек пота струится по его