перенесешь свой интерес на другую смазливую девицу, которая будет счастлива переспать с тобой в любое удобное для тебя время?»

Я пал жертвой ее загадочности, ее необычного поведения, ее янтарной броши, наконец. Она будто напустила на меня непонятный дурман. Я попросил у нее телефон, она с улыбкой покачала головой. О, какая то была улыбка! Сквозь напускную холодность в ней проступало хищное торжество…

До сих пор я считал хищником себя, но после встречи с Линдой оказался дичью. Тогда я легкомысленно прогнал эту догадку. Самонадеянный глупец! Я не мог допустить мысли, что попался в зубы женщине- охотнице…

Мы начали встречаться. Между нами с первого же взгляда возникла не просто эротическая дуэль, а скорее упорное состязание: кто кого доведет до высшего накала. Я совершил ошибку, сделав ставку на свои мужские достоинства: вообразил, что, как всякая женщина, Линда оценит мою щедрость, искусство доставлять даме удовольствие и попадет в зависимость от этого. Она долго избегала близости, но в конце концов уступила. Те несколько часов, проведенные в постели с ней… не могу их описать… все во мне перевернули. Я ждал повторения, но Линда испытывала мое терпение. Она прикидывалась холодной, разочарованной и сводила меня с ума своей печальной усмешкой. Не она – я потерял голову. Пока я ублажал ее чувственность, Линда завоевывала мою душу, словно тщательно укрепленную высоту, – шаг за шагом, пядь за пядью. Я и опомниться не успел, как был обезоружен и попал в плен…

Я водил ее по экзотическим ресторанам, угощал изысканными блюдами, исполнял все капризы. Линда требовала то сани, запряженные лошадьми, то катание с гор, то пикник в подмосковном лесу. Ее безудержное веселье внезапно сменялось приступами мрачных раздумий. За три недели этой любовной лихорадки я ничего не узнал о ней, она тоже не задавала мне никаких вопросов. Неведение подогревало наши фантазии. Воображение рисовало картины одну заманчивее другой…

Казалось, едва мы раскроем карты, наступит конец игры. Какой смысл продолжать изощряться, если все известно наперед?

– Хотел бы ты знать свою судьбу? – как-то обронила она.

– Нет! – вырвалось у меня. – Нет и нет…

Я дошел до той роковой черты, когда мне стало безразлично, что со мною станется. Я был готов на все.

– Ты лжец! – рассмеялась она. – Каждый мечтает узнать, что его ждет.

– Только не я…

Она дразнила меня, я – ее. Мы задыхались от возбуждения, от сдерживаемых чувств. Я наклонялся и касался губами ее румяной от мороза щеки. Между нами вспыхивали разряды молний – поразительно, как их никто не видел. Вокруг нас должны были бы сиять зарницы, словно предвестники приближающейся грозы.

– Ты похож на викинга, – говорила она. – Такой же могучий, светловолосый и светлоглазый.

– А ты – на златокудрую королеву Асу![3]

Зимняя свежесть московских улиц, снега и ослепительных рождественских дней слились для меня в одну полосу желания и восторга…

На Святки я сделал предложение Веронике, дочери моего бывшего партнера по бизнесу. Она забеременела от меня еще в ноябре и решительно заявила, что не собирается делать аборт. Я разозлился, но быстро остыл. Прагматизм всегда брал верх над эмоциями.

«Придется жениться, – рассудил я. – Отец даст за Вероникой приличное приданое: контрольный пакет акций надежного предприятия».

Пара неудачных финансовых операций серьезно подкосила мою фирму, поставив перед выбором: брак по расчету или банкротство. Я почти не раздумывал. Привычка ни в чем себе не отказывать въелась в мой костный мозг и положила конец моей холостяцкой жизни.

Ника – так я называл невесту – сама вешалась мне на шею. Она была некрасива, но очень ухоженна и чрезвычайно богата. Хороший вкус, отточенный с помощью модных дорогих стилистов, подчеркивал ее «яркую» индивидуальность. Маленькая, хлипкая, с узкими бедрами и плоской грудью, она выглядела восхитительно в темноте, когда интимный полумрак скрадывал мелкие черты ее лица, угловатость фигуры и слишком тонкие ноги. Наряды от известного модельера сидели на ней, словно на манекене, – как будто она сошла с витрины изысканного бутика. Ломкие черные волосы приводили в отчаяние ее парикмахера, который, однако, умудрялся соорудить из них элегантную прическу. Ника производила впечатление самоуверенной высокомерной особы, знающей себе цену. На деле она оказалась вздорной бабенкой, от которой доставалось всем, кроме меня. Даже отец угождал ей и предпочитал не перечить без особой нужды.

При всех своих недостатках – которые, впрочем, некоторые сочтут достоинствами – Ника умела добиваться своего. Она пожелала заполучить меня в качестве любовника, и я пошел ей навстречу. Отчасти я сделал это, чтобы сбить с нее спесь, доказать: в постели мне нет равных, я могу легко подчинить ее себе. Отчасти – в отместку ее отцу, который, преследуя собственную выгоду, взял да и «подставил» меня. В бизнесе всякое бывает, но я считал его своим партнером, доверял и не ожидал подвоха. Что ж, мой ответный ход уложил его на лопатки. Я победил этого тяжеловеса нокаутом! После моего удара он так и не смог подняться… Когда Ника заявила папаше, что покончит с собой, если я не женюсь на ней, его фактически унесли с ринга.

– Я убью себя и твоего внука! – рыдала Ника, когда отец пригрозил посадить ее под замок – он и слышать не желал о свадьбе. – Я найду способ, ты меня знаешь!

Он действительно знал характер дочурки и понимал: у нее хватит дури отправиться в мир иной ему назло.

Ника влюбилась без памяти и совершенно потеряла рассудок. Я воплощал в себе ее идеал мужчины, и мне прощалось то, что другим не сошло бы с рук. Мы представляли собой странную пару – невзрачная разодетая худышка и молодой широкоплечий красавец. Непрезентабельную внешность Ники с лихвой компенсировал капитал, который был обещан ей в приданое, – иначе я не соглашался узаконить наш «грех». О том, чтобы давить на меня, не могло быть и речи. Будущий тесть за годы совместной работы успел изучить мои повадки, чтобы отказаться от заманчивой идеи силой принудить к чему-либо. Меня можно было только уговорить, посулив щедрую прибыль. Я с детских лет не страдал от скромности – это похвальное качество затерялось среди моих бесчисленных пороков.

Вероятно, я чего-то не учел, не сумел предугадать. Я не провидец!

Моя страсть к Линде никоим образом не пересекалась с будущей женитьбой. Эти две совершенно разные стороны моей жизни существовали параллельно. Любовь – состояние души, а брак – «совокупность бытовых и правовых отношений, связывающих мужа и жену». Свадьбу назначили на конец апреля.

Приготовления к сему знаменательному событию повлияли на мои встречи с Линдой. Мы стали реже видеться – я вынужден был соблюдать приличия. Отец Вероники обожал избалованное до безобразия чадо и ради нее закрывал глаза на мои похождения. Между нами состоялся обстоятельный мужской разговор.

– Таких, как ты, могила исправит, – неприязненно усмехнулся будущий тесть. – Ума не приложу, что в тебе нашла моя дочь! Ну… сердцу не прикажешь. Мне остается смириться и обеспечить ее будущее. Ты получишь достаточно, чтобы вести достойную жизнь. Ника не может выйти за банкрота!

Он пытался сохранить лицо – прикидывался, будто сам принял решение «поделиться» со мной акциями, а не выполняет мои условия. Я не стерпел.

– Если бы мою фирму не пустили на дно…

– Бизнес – не институт благородных девиц! – вспылил он, уловив мой намек. – В сражении побеждает сильнейший.

– Вы хотели сказать, беспринципный делец.

– А хоть бы и так! Не тебе говорить о принципах, дорогой зятек.

– Пока еще нет. Я могу и отказаться…

Он не рискнул искушать судьбу – я слыл «безбашенным», способным на дерзкую выходку.

– Черт с тобой! – пробормотал будущий тесть, опуская глаза. – Считай, мы квиты. Вероника здесь ни при чем! Я не питаю иллюзий по поводу твоей нравственности… но моя дочь не должна страдать. Устраивайся так, чтобы она ни сном ни духом. Ты понял?