Иллюминаты не спорили и не пытались ничего доказывать.

Как бы там ни было, но Вейсгаупт основал достаточно мощную и разветвленную организацию явно экстремистского толка, основанную на беспрекословном подчинении нижестоящих членов вышестоящим. Взяв за образец структуру масонских лож, основатель иллюминатов разбил организацию на тринадцать степеней, которые делились на высшую и низшую категории. К низшей относились степени новичков — минервала, младшего иллюмината, старшего иллюмината. Высшая включала степени ученика, подмастерья, мастера, шотландского оруженосца, шотландского рыцаря, жреца, принца, мага-философа и короля.

И это было тоже не ново. Каждое «закрытое» общество — небольшая армия. Впрочем, далеко не всегда — небольшая.

Проходя каждую ступень, иллюминат должен был освободиться от определенных недостатков и приобрести качества, необходимые для полноценного члена ордена. Представления о целях и задачах общества он получал небольшими порциями. На более высокой ступени — все более сокровенные сведения.

Вступая в члены ордена, неофит сначала обязан был научиться подчиняться вышестоящему, контролировать свои мысли и поступки, следить за окружающими и доносить на них, собирать сведения, необходимые для иллюминатов. Здесь явно сказалась многолетняя практика общения Вейсгаупта с иезуитами. Великое правило: «младший — всего лишь труп в руках старшего» всегда нравились вождям любого уровня. Зато некоторые ритуалы и обряды были позаимствованы явно не у иезуитов. Поговаривали, что они — из культовой практики древних арьев, основателей Ордена. Скептики не верили, а иллюминаты не спорили и не пытались что-либо доказывать.

…Для того, чтобы быть посвященным в степень жреца, следовало одержать победу разума над собственным мелким тщеславием и эгоизмом. В ярко освещенной зале Гроссмейстер предлагал испытуемому выбрать из символических предметов тот, который более всего нравится претенденту. На столе лежали корона, кинжал, королевская мантия, красный пояс и льняная туника. Того, кто предпочитал символы королевской власти, судьи признавали человеком, не способным побороть личные амбиции. Выбравший же красный пояс считался пригодным к дальнейшему продвижению в иерархии иллюминатов и достойным для приобщения к высшим тайнам ордена.

Над подобными обрядами посмеивались. Иллюминаты не и пытались спорить.

Начав с просветительских лозунгов (таков уж он был, век XVIII — век Просвещения), иллюминаты быстро пришли к мысли о необходимости низвержения существующих в Европе порядков и режимов. Великий авантюрист Калиостро, встречавшийся с руководителями иллюминатов, свидетельствовал, что в планы общества входило свержение французской монархии, поход на итальянские государства и лишение папства светской власти. «Мы должны уничтожить все слепо и без разбора, — писал Вейсгаупт в своих дневниках, — с одной-единственной мыслью: как можно больше и как можно быстрее.»

И это было не ново. Более того, иллюминаты оказались странно неосторожными и откровенными — по сравнению с теми же масонами, никогда не выдавшими своих тайн. Не удивительно, что деятельность иллюминатов вызвала серьезную озабоченность у германских властей и ортодоксальной церкви. 22 июня 1784 года курфюрст Баварский издал указ о роспуске всех тайных организаций на территории княжества. Вейсгаупт вынужден был бежать из страны. 2 марта 1785 года последовал новый указ — уже конкретно против иллюминатов. Руководящая верхушка общества была арестована, в печати появился ряд разоблачительных документов, открывавших истинное лицо «светоносцев». Просуществовав всего восемь лет, орден ушел в небытие.

…По крайней мере так было написано в пыльным книгах.

Правда была в том, что орден действительно исчез с людских глаз. Но вот уже двести лет маятник Времени отсчитывал тайную историю иллюминатов. Власть предержащие ошибались, наивно полагая, что от ордена можно так просто и легко избавиться несколькими указами, как от средневековых тамплиеров, упраздненные повелением папы и короля Филиппа Красивого. Впрочем, поговаривают, что и с тамплиерами все было не так просто.

Иллюминаты, считавшие себя носителями знаний древних арьев, имели достаточно сил и средств, чтобы выжить. «Великая сила нашего ордена, — поучал собратьев непокорный Вейсгаупт, — состоит в его маскировке; никогда и нигде не допускайте, чтобы он выступал под своим именем, но всегда — под другим именем и видом деятельности.» Чему-чему, а маскировке «светоносцы» научились. Сколько глобальных политических кризисов и катастроф было осуществлено ими из-за кулис за эти два века — не перечесть. Да никто и не пытался, ведь ордена официально не существовало. В средствах иллюминаты не стеснялись. Денег хватало: всегда находились доброхоты-толстосумы, желавшие поддержать благие начинания ордена. Среди фамилий, фигурировавших в списке дарителей (если подобный список действительно существовал), были зафиксированы такие, что, пожелай иллюминаты обнародовать оный, разразился бы еще один, возможно, крупный финансовый кризис. Далеко не все пожертвования были добровольными — вокруг всегда лежит много чужих денег, которые легко можно сделать своими.

Но не в деньгах был смысл. Деньги — всего лишь инструмент, необходимый для достижения вожделенной цели. А целью иллюминатов, как ее сформулировал еще Вейсгаупт, было мировое господство.

Не ново — но всегда убедительно.

Некоторое время назад Фортуна предоставила «светоносцам» новый Шанс — из тех, которые выпадают раз в несколько тысяч лет. А если точно, то раз в пять тысяч. И судьба Проекта сейчас во многом зависела от этих двух англичан, стоящих перед членами внутреннего круга.

…Гроссмейстер, насупившись, смотрел на внешне невозмутимого Пауэлла. Правильно ли он поступил, доверившись человеку, едва-едва достигшему сана жреца? Конечно, Манфред Пауэлл не один раз доказывал свою преданность ордену. И все же… Ставки очень высоки.

— Братья и сестры, — негромко заговорил глава иллюминатов. — Сегодня пятнадцатое мая, первый день парада планет. А мы все еще ни на йоту не приблизились к тому, что ищем. Похоже, у нас кончается время. Это неприемлемо!

Он помолчал.

— Мистер Пауэлл, — Гроссмейстер сурово глянул на «человека-змею». — Вы можете сказать что- нибудь в свое оправдание? Или хоть как-то прояснить ситуацию?

— У меня нет никаких объяснений, — дернул щекой англичанин. — Конечно, на первый взгляд, в деле нет никаких изменений, но это лишь на первый взгляд. Смею напомнить высокочтимому совету, что мы работаем с древними космологическими моделями.

Он ткнул пальцем в кипу документов, прижимаемых Пиммсом к груди.

— Погрешность составляет три дня. И я абсолютно уверен, что мы получим ответ к тому времени, пока планеты выстроятся в один ряд.

— То есть, — все так же сурово уточнил председательствующий, — ключ будет в нашем распоряжении через одну неделю?

— Да, конечно, — не без высокомерия подтвердил Пауэлл. — Через одну неделю.

— Прекрасно, мистер Пауэлл! Но помните — у нас есть только единственная возможность получить обе половины Треугольника. Если мы потерпим неудачу, нам придется ждать еще пять тысяч лет.

Манфред Пауэлл саркастически улыбнулся.

— Не знаю, как у вас, но у меня иные планы на это время.

Самоуверенность Пауэлла, кажущаяся или истинная, поколебала Гроссмейстера.

— Мы должны добиться успеха!

На этот раз он почти просил.

— Верьте мне, — коротко бросил англичанин и, резко развернувшись на месте, вышел из зала. Пиммс быстренько засеменил следом.

Когда они уже спускались по той же мраморной лестнице, «ушастик» осторожно поинтересовался у своего патрона:

— Но мы ведь не готовы, сэр? И понятия не имеем, где искать этот ключ?

— Нет! — процедил сквозь зубы «человек-змея» и негромко выругался.