и мой сын попросил меня послать сватов в дом этой девушки. Семья у неё хоть и небогатая, но уважаемая в округе.

— Так-так, это имеет отношение к делу? — перебила гостя Сяо, постукивая пальцем по столу.

Доу Чан снова захлюпал носом, громко высморкался, после чего слегка затрясшимися руками убрал платок:

— Вот, на чём это я остановился? — но, встретившись с грозным взглядом Сяо, поспешно продолжил: — Ну вот, сватов мы со старухой послали, потом очень скоро и свадьбу устроили. Девушка переехала к нам. Первое время это была покладистая сноха и рачительная хозяйка. Но прошло немного времени, и девушка превратилась в фурию. Она била и ругала Чана, а когда мы с женой пытались вступиться за него, доставалось и нам. С ней никак нельзя было сладить. Я знаю, что Чан не начинал первым. Бедняга и мухи не обидит, а в жене души не чаял. Вскоре она стала регулярно избивать его скалкой и на ночь выгонять на улицу. Особенно часто делала это, когда видела, что за окном дождь или жара. На лице её при этом было такое злорадное выражение…

— Но почему ваш сын позволяет так обходиться с собой? — спросила Сяо поневоле сочувствующим тоном. Хотя как женщина была склонна до последнего оставаться на стороне представительниц своего пола.

— Что поделаешь, это всё проклятая любовь, — грустно проговорил старик. — Она застила ему глаза. А теперь остался только страх. Он сильно боится её, бедняга. Мы со старухой переселились в другую часть дома. Однажды сидим так, и вдруг дикие вопли и крик. Вдруг вбегает Чан и пытается спрятаться за нашими спинами. За ним влетает Хуэй Гэ и бьёт его палкой. Мы с женой, конечно, вступились за сына, но за это получили тоже…

— Почему же он не разведётся с ней? — удивилась Сяо.

— Один раз пытался уйти, но жена пригрозила ему такими страшными пытками, что мой сын почёл за благо не гневить её. Как-то сидел у него в гостях его друг по имени Ван. Так этот Ван позволил себе насмешливо отозваться о его жене и о том, что Чан её издевательства терпит. Так Хуэй, подслушав их разговор, подсыпала ему в гороховый суп яду. Бедняга съел ложку, схватился за горло и весь посинел. Чан не знал, что делать. А Ван, сразу сообразив, в чём дело, в ужасе из последних сил выбежал за порог и бросился к себе домой. А вслед ему нёсся издевательский смех Хуэй Гэ. Беднягу едва откачали… Все друзья Чана, прослышав эту историю из уст Вана, перестали к нему ходить, поняв, что это большой риск для их жизни. А сам Чан не смеет навещать друзей, потому что жена ему запретила. Так ему теперь не с кем и словом перемолвиться. Один раз попробовал ослушаться, так Хуэй опозорила его на всю деревню, обругав и избив на глазах у всех. К тому же она жутко ревнива. Была в нашем доме одна служанка, много лет проработала ещё на нас со старухой, а с Хуэй они стали просто подругами, всё время у них какие-то тайные разговоры, шушукаются по углам, смеются. Но на днях несчастный Чан на свою голову что-то спросил у служанки. Хуэй, услышав это, тут же повалила бедную женщину на пол и испинала её как следует. Чан стал оправдываться и вступился за работницу, говоря, что та ни в чём не повинна. Но, естественно, ярость женщины от его слов стала ещё сильнее. И Чан получил вдвое против обычного.

— Уж больно мрачно, прямо триллер какой-то… — проговорила в задумчивости Сяо. — Так сколько же эти, мягко выражаясь, нелады у них в семье длятся?

— Месяц, как они женаты, почитай на вторую неделю после свадьбы и началось, — подумав, ответил Доу Чан. — Уважаемая Сяо, вы наша единственная надежда. Совсем извела она Чана. Мой бедный сын ходит весь в синяках и царапинах. А в последнее время стал совсем нервным, вздрагивает от одного только голоса жены и сразу бухается на колени, умоляя пощадить его. Исхудал весь, в общем, страшно смотреть. Вы ведь поможете нам?

— Постараюсь. Но мне надо увидеть эту самую Хуэй Гэ, чтобы понять, в чём тут дело с этой женщиной, — сказала Сяо.

Обрадованный Доу Чан, благодаря и кланяясь, вышел из комнаты. Он побежал домой, чтобы шёпотом, не дай бог, невестка услышит, поделиться радостной вестью со старухой, которая тоже испереживалась за сына. Старики были уверены, что Сяо поможет.

На следующий день, как было договорено с Доу Чаном, Сяо отправилась к ним домой. Она постучалась в ворота и услышала в ответ злобный крик:

— Кого это там нелёгкая принесла?

— Это к нам, невестушка, — последовал за этим робкий ответ, и Сяо узнала голос Доу Чана. Тот открыл ей дверь, рядом с ним стояла его жена. Они так умоляюще и с такой надеждой смотрели на девушку, что она несколько смутилась, понимая, что не оправдать надежд этих стариков нельзя. Но дело оказалось гораздо проще, чем она думала. Увидев женщину со всклоченными волосами и безумными глазами, стоящую на крыльце, Сяо произнесла:

— Ну что, мышка, тут кошка по твою душу!

Женщина до того обалдела от таких слов, что так и осталась стоять столбиком, где стояла. Сяо поднялась к ней на крыльцо и с улыбкой сказала:

— Смотри, птичка летит, — указав пальцем вверх. Как только женщина глянула туда, Сяо схватила её за нос.

Чан выглядывал из-за двери в ужасе, представляя себе, что сейчас произойдёт. Старики застыли в немом ожидании.

Женщина посмотрела на Сяо, но в её глазах не было ничего похожего на ярость. В них был страх. Сяо отпустила её нос, в тот же момент женщина развернулась и скрылась в доме. Пробегая мимо Чана, вжавшего голову в плечи, она, похоже, даже не увидела его. А ведь обычно, проходя мимо, она не забывала дать ему подзатыльник. Чан терялся в догадках.

А Сяо сделала объявление для стариков, которые ждали разъяснения:

— В общем, дело тут выеденного яйца не стоит. В прошлой жизни ваша невестка была мышью и жила в монастыре, а ваш сын был монахом. Так вот, однажды он на свою голову, сам того не заметив, наступил на будущую жену, раздавив её. И теперь они встретились в этой жизни. Хуэй Гэ, сама не понимая своей беспричинной ярости и ненависти к мужу, на самом деле просто мстит ему.

— И что же с нами будет? — произнесла старуха, выслушавшая это откровение с раскрытым ртом.

— Пелена спала с её глаз, по моим расчётам, женщина должна сегодня же начать каяться во всех своих грехах. Думаю, это будет почти так же невыносимо, как терпеть от неё побои. Она теперь вас достанет мольбами о прощении. И хоть вы её десять раз простите, она не отстанет. Таков новый стиль её жизни…

С этими словами Сяо, попрощавшись, ушла домой. На следующий день старики пришли её благодарить со слезами счастья на глазах. Всё произошло именно так, как говорила Сяо. Вся семья была рада-радёшенька. Побои прекратились; Хуэй стала каяться и мучиться угрызениями совести.

Прошла неделя.

Сяо сидела дома и варила абрикосовое варенье, как в дверь постучались. Девушка открыла её и увидела на пороге Доу Чана с тем же выражением лица, с которым чуть больше недели назад он приходил рассказывать о своей беде. Сяо от удивления округлила глаза:

— Что, опять?!

— Да нет. — Старик почесал затылок. — Хуэй стала очень доброй и покладистой, как вы и говорили, уважаемая Сяо, но новая беда на нас свалилась. Целыми днями по дому разносятся её вопли и стенания о том, какая она злая и нехорошая жена. Причём причитания её пошли уже по десятому кругу. Моченьки больше нет терпеть. Да и Чан извёлся… Может быть, вы опять сделаете её прежней? Ненадолго…

Сяо выслушала эти жалобы через порог и на последних словах старика захлопнула дверь у него под носом. Доу Чан, похоже, всё понял. Больше эта семейка не донимала девушку и не отрывала от такого важного дела, как приготовление абрикосового варенья.

Хэшан и Мышкодав свалились прямо в траву. Поднявшись, оба с нескрываемым возмущением уставились на стоящего перед ними Путешественника.

— О небо, у нас все кишки перевернулись от такой тряски. Ты всегда так резко руками махаешь, когда идёшь?