подразделения военных разведки и контрразведки.
С приказом свыше куратор ничего поделать не мог.
Он собрал стажеров, объявил им о свертывании операции, и в тот же вечер курсанты скорым поездом отбыли в столицу, увозя с собой оборудование и собранные материалы. Наиболее секретную аппаратуру отправили специальной почтой разведотдела округа.
Об объектах разработки курсанты забыли уже через день, втянутые в круговерть наблюдения за этническими московскими группировками и связанными с ними чиновниками. Когда премьеру спустя месяц положили на стол резюме проведенных мероприятий, бывший министр внутренних дел и бывший директор ФСБ по кличке Главмусор схватился за голову. Ибо по-честному требовалось арестовать больше половины столичной чиновно-бюрократической элиты. За взятки, за участие в разворовывании бюджетных средств, за торговлю оружием и наркотиками, за сутенерство. А если копнуть еще глубже, так на скамье подсудимых оказалось бы девяносто пять процентов госслужащих во главе с московским прокурором и начальником ГУВД.
Премьер на это пойти не мог, и крупномасштабная операция «Чистая власть» была прекращена. О предварительных результатах не узнал никто, включая Президента и Секретаря Совета Безопасности. Со всех участников взяли подписку о неразглашении, а стажеров ГРУ от греха подальше отправили в подчинение территориального управления на Северный Кавказ, где они принялись за отслеживание связей между чеченскими боевиками и грузинским Министерством безопасности. И зачет по практическим занятиям курсанты получили уже за кавказское направление.
С семнадцатого мая тысяча девятьсот девяносто девятого года аналитики ГРУ Бобровский и Сухомлинов лишились своих глаз и ушей в Питере. Теперь они могли заниматься только теоретическими изысканиями и строить догадки о судьбе Владислава Рокотова.
Но майора Бобровского такое положение дел не устраивало.
Он подал рапорт об отпуске и получил на него генеральскую визу. Майору было разрешено отдохнуть две недели, начиная с пятого июня. Сухомлинов остался на базе в подмосковном городе Собинка — корпеть над картой Балкан и параллельно собирать любую информацию о подозрительных происшествиях.
Наиболее удобным местом для парковки десятков машин скорой помощи оказался плац. Микроавтобусы «форд» с надписями «Ambulance» на борту выстроились в четыре ряда, и санитары принялись тут же подносить к ним стонущих французов.
Врачи, обалдев от количества пострадавших, связались по рации со своими больницами, запрашивая дополнительные машины.
Рокотов оторвал бирочку на левом кармане куртки и превратился в безымянного капрала. Ему совсем не улыбалась перспектива быть изобличенным в самозванстве каким-нибудь дотошным сослуживцем, знающим в лицо Летелье. А так — капрал и капрал. Может, из новоприбывших, а может — из штаба в Скопье.
Не спеша он прошел вдоль ряда аккуратно постриженных кустов и выглянул из за угла казармы.
«Всех за один раз они забрать не смогут. В машине помещаются только двое больных. Однако стоит поторопиться — не ровен час, примчатся натовские генералы… — Влад присмотрелся к работе врачей. — Ставят капельницы. Правильно… Но что конкретно они им колят? Видимо, нечто общего назначения. Итак — справа машины готовы отчалить. Загружены под завязку. Пора…»
Биолог пригнулся, преодолел десяток метров до лежащего на земле тела и подхватил его на руки.
Француз на секунду открыл помутневшие глаза.
— Merci… — еле слышно прошептал он.
— De rien[70], — Рокотов поудобнее перехватил руки.
На плац он вышел уже не скрываясь. Этакая ожившая статуя из Хатыни, с обвисшим юношей, прижатым к груди.
Навстречу Владу тут же бросились санитар с врачом.
— Вы говорить сербский? — спокойно спросил «капрал».
— Конечно! — обрадовался молодой доктор. — Слава Богу, хоть кто нибудь нам объяснит, что тут случилось!
— Я тоже ничего не знать, — Рокотов бережно опустил француза на носилки. — Все происходит очень быстро.
— Когда это началось?
— Один час, — Влад в подтверждение своих слов поднял палец.
— Ясно, — македонец закатал солдату рукав и в неверном свете фонарей принялся примериваться к вене.
— Я уметь, — Влад мягко отстранил молодого доктора и принял у того из рук шприц. — Не надо нервничать…
Пять кубиков жидкости перекочевали в вену.
— Что это? — спросил «капрал».
— Противошоковое, — ответил врач. Рокотов наморщил лоб и изобразил непонимание.
— А-а, — македонец щелкнул пальцами. — Антидот.
— Антидот! — обрадовался понятливый «француз». — C'estbien![71]
— Я ехать с вами, — «решился» биолог.
