— Допинг, — грустно повторил маленький наркоторговец. — Смотри, не свались там от своего допинга. Ладно, иди… Я тебя тут подожду.

«Торчок» немного шатающейся походочкой отправился к входу в двухэтажное здание.

Ибрагимов присел на скамейку и автоматически провел руками по карманам, проверяя, не завалялся ли где пакетик с анашой. И сам же себя одернул. Он был не на работе, а контролировал исполнение нанятым «народным мстителем» миссии наказания Николая Ефимовича Ковалевского, заграбаставшего квартиру его соседа. Сосед пребывал в неведении о тех событиях, что разворачивались в его городе, занятый прорывом через территорию Македонии к известной ему улице в столице этого небольшого балканского государства.

Азад закурил и бросил взгляд на освещенные окна.

Окно кабинета Ковалевского — третье от двери.

Сегодня — четверг. По четвергам председатель «Очередников» проводит прием посетителей. Очередь к нему обычно небольшая, человека четыре. В Питере мало находится идиотов, готовых поверить обещаниям вороватого барыги, вступить в организацию и годами платить взносы, не получая ничего взамен.

Вестибюль-оглы хотел бы пойти сам, но не мог.

Ковалевский знал Ибрагимова в лицо, как соседа Рокотова, поэтому светиться раньше времени было опасно. Пусть лучше незнакомый «торчок» метнет в середину комнаты бутылку с бензином и тем самым напугает барыгу до смерти. А завтра-послезавтра Ковалевского еще раз встретят на улице и потребуют деньги.

Минута проходила за минутой.

Наркоман пока не подавал признаков жизни. Видимо, очередь у кабинета все же была.

Азад зевнул.

Вот уже третью неделю он больше времени посвящал Ковалевскому, чем торговле своим специфическим товаром. С того самого дня, как посетил смазливую паспортистку и выведал у нее все подробности перехода квартиры Влада в руки совершенно посторонних людей.

Смена собственника возмутила Ибрагимова до глубины души.

Рокотов не был каким-то там алкашом или придурком, кого Вестибюлю-оглы было бы не жалко. Нормальный честный парень, всегда придет на помощь, не даст местным ментам подбросить «травку», отвадит от дома назойливого участкового, вежливый по-соседски… Влада Азад уважал. Мужчина.

Наркоторговец не успел додумать очередную свою мысль.

В здании что-то грохнуло, сверкнуло, раздался истошный женский визг, и с крыльца спрыгнул всклокоченный «торчок». Он заметался по двору, забыв, что на скамейке его ждал Ибрагимов.

— Сюда! — заорал Вестибюль-оглы. Операция находилась под угрозой срыва. «Торчок» вскинулся, закрутил головой и наконец заметил Азада.

Наркоторговец схватил бедолагу за рукав и выволок через боковые ворота на улицу, к стоявшей у поребрика «пятерке» без номеров.

«Торчка» втянули внутрь, Вестибюль-оглы прыгнул на пассажирское сиденье.

— Гони!

— Ну ваще! — выпалил «торчок» спустя минуту, когда «Жигули» свернули в проходной двор.

Головы трех пассажиров повернулись к герою вечера. Один водитель продолжал смотреть вперед, объезжая ухабы и кучи песка.

— Ну?!

— Полный отпад! Народу — тьма! Еле прорвался… Пришлось сказать, что я тут раньше занимал…

«К этому ограшу — толпа? — удивился Вестибюль-оглы. — Вот уж никогда бы не подумал…»

— Ну, короче, захожу. Как ты говорил, Азад, бросил прямо на середину… чтоб людей не задеть. Бухнуло, дымина, Ковалевская кричит, сиськами трясет…

— Какими сиськами? — Азад от неожиданности подпрыгнул на сиденье.

— Здоровенными, по полпуда, клянусь! Кстати, а чо ты мне говорил, что Ковалевская — мужик? Бабища в три обхвата, волосы рыжие, жопа на два стула…

Вестибюль-оглы закрыл лицо ладонью и тихо зашипел.

Переевший грибочков «торчок» перепутал цифры «три» и «восемь» и вместо кабинета Ковалевского метнул свой снаряд в комнату, где находился архив местной жилконторы. Неудивительно, что ему пришлось пробиваться сквозь толпу посетителей — за справками всегда огромная очередь.

Литр бензина сделал свое дело.

Архив выгорел дотла.