неубирающееся шасси, фюзеляж типа полумонокок, выполненный из алюминиевых сплавов с бронированием, тандемное расположение сидений, прозрачная перегородка из полиакрилата, два турбовальных двигателя General Electric T700-GE-701 по тысяче шестьсот девяносто шесть лошадиных сил каждый, сдвоенный топливный бак на тысячу четыреста двадцать литров, диаметр несущего винта в четырнадцать с половиной метров. Управление стандартное, характерное для машин, разработанных в начале восьмидесятых годов.

Влад захлопнул дверцу.

«Та-ак, — рука автоматически потянулась наверх, — масло и пуск двигателей! — Разогретое специальными тенами масло пошло по трубопроводу. Стартер взревел, и несущий винт начал медленно вращаться. — Хорошо! Теперь разгон двигателей… Секунд двадцать. — Вертолет начал вибрировать. Охрана базы еще не сообразила, что чужак пробрался в кабину боевой машины и пытается ее угнать. — А это что за ручки? Пока не трогаем… Где рычаг подъема? Вот он, слева под креслом… Есть контакт! — гудение моторов достигло наивысшей точки. — Акустика? Зачем она тут? Наверное, чтобы можно было поорать на врагов и приказать им сдаваться… Правильно, справа мегафон, его и отсюда видно… Ну, с Богом! — Рокотов медленно и плавно потянул рычаг вверх, второй рукой контролируя джойстик горизонтального полета. — Поехали!»

«Апач» приподнялся на полметра, чуть опустил нос и взмыл над крышей ангара.

«Спокойно! — Владислав чуть пошевелил джойстиком. — Ага! На себя — нос вниз, от себя — нос поднимается… Главное — не перепутать…»

На площадку выскочили сразу несколько пехотинцев и открыли шквальный огонь по зависшему в десяти метрах от земли вертолету.

Рокотов недобро улыбнулся.

Кевларовая защита кабины не пробивается даже из крупнокалиберной двадцатитрехмиллиметровой пушки. Что уж говорить о легком стрелковом оружии!

Доморощенный пилот наклонил джойстик влево. Вертолет послушно сделал вираж и снова завис над площадкой.

«Тики-так! Управлять вертухой не сложнее, чем играть на тренажере… Интересно, а что это за кнопочка под рукояткой? Закрыта пластиковым кожухом. Видимо, оружие… — Биолог присмотрелся к обозначениям на приборной доске: — Топливо в норме, альтиметр работает… Правда, половину приборов я вижу впервые. Ну да ладно! Попробуем их пугануть…»

Влад сдвинул пластмассовую крышку и нажал на ярко красную кнопку.

Вертолет тут же отозвался дробной тряской, из-под кокпита вырвался трехметровый язык пламени. Два десятка снарядов из тридцатимиллиметровой автоматической пушки Хьюз М230А-1 «Чейн Ган» вдребезги разнесли сарай в полукилометре от базы.

«Осторожнее! — Рокотов отдернул руку. — Ты так половину жителей Градеца перебьешь! Уф… Заставь дурака Богу молиться… Ладно, попробуем по другому. Раз нет системы прицеливания, надо скорректировать огонь наклоном корпуса».

АН-64А «Апач» с бортовым номером «двадцать четыре» развернулся на месте, поднялся на высоту в тридцать два метра и опустил нос.

Владислав прикинул расстояние до ангара и снова нажал на кнопку.

Теперь все получилось как надо. Шквал снарядов пробил крышу, обвалил часть стены, и — спустя секунду на складе возник пожар. В огне начали рваться боеприпасы. Морские пехотинцы бросились врассыпную.

Рокотов развернул вертолет вправо и прошелся из пушки по двум стоящим на открытой площадке машинам. От «Апачей» во все стороны полетели куски обшивки, и над искореженными вертолетами поднялось пламя.

«Жаль, ракет нет… Вот была бы потеха! Но и этого вполне достаточно», — подумал Влад и уже из чистого хулиганства нацепил наушники с микрофоном. Он поднял вверх тумблер внешней акустической системы и гаркнул:

— Serbian fields forever![49] — завершив свое краткое выступление имитацией смеха Вуди Вудпеккера.

Над базой разнесся хохоток прибабахнутого мультипликационного дятла. От неожиданности половина американцев пораскрывали рты да так и остались с глупыми физиономиями, провожая взглядом уносящийся на восток боевой вертолет.

Рев из динамиков и характерное ржание Вуди услышали все без исключения македонцы, сербы и русины, поднятые среди ночи пальбой на американской военной базе…

Четверо из них знали суть дела и поняли, что их русский друг в очередной раз обставил своих противников.

Профессора Брукхеймера вызвали к директору за полчаса до конца рабочего дня. В лабораторию прибежал молоденький аспирант с кафедры перспективных антибиотиков и передал ученому срочное сообщение.

Кригмайер почему-то не захотел воспользоваться телефоном.

Профессор вполголоса выругался и, не снимая рабочего халата, отправился в административный корпус. Переодеваться для встречи с напыщенным и недалеким Кригмайером он считал ниже своего достоинства. Чай, не к девушке на свидание собрался. Директор Кригмайер был обычным чиновником, ничего не смыслил в научных проблемах, а лишь обеспечивал безопасность оборонных проектов и копался в финансовой документации. При этом он мнил себя крупным авторитетом в области генетики, что постоянно подчеркивал на конференциях. Серьезные ученые относились к директору института Ласкера как к необходимому злу. Впрямую не ссорились, но и не старались сблизиться.

В приемной Кригмайера профессор наткнулся на Фишборна. Лоуренс по обыкновению курил тонкую сигару, развалившись на диванчике возле стола секретаря и сохраняя на лице насмешливое выражение.