представляющий собой копию распоряжения Олбрайт. Югославский генерал, помимо того, что доложил Верховному Главнокомандующему, переслал документ Аркану.
Для страховки.
Ибо президент Милошевич не всегда оперативно реагировал даже на самые срочные сообщения. Сказывалась партийная привычка к многочасовым консультациям, — бюрократическая машина Югославии раскручивалась, как несмазанное колесо. Иногда от момента получения важных сведений до момента принятия решения проходили недели.
Желько Ражнятович долго не думал, предпочитая соображать на ходу и сразу принимать все меры предосторожности…
Как только из-за кустов вдоль дороги ударила первая автоматная очередь, брезент в кузовах откинулся. Раненые и врачи были надежно защищены трехсантиметровыми стальными листами, а над их головами возвышались спаренные ПКТ[43], прикрытые кевларовыми чехлами.
По вскочившим во весь рост албанцам ударили двадцатимиллиметровые свинцовые болванки, рассчитанные на поражение вертолетов и разрывающие пополам мягкое человеческое тело. По внутренней поверхности кузовов зазвенели отлетающие гильзы. Шквал огня прошел по обочине, перепахал все на расстоянии ста метров от дороги и вернулся обратно, перемолов неподвижные обрубки, оставшиеся от диверсионной группы. Сербский лейтенант предпочитал не рисковать понапрасну.
Восемь стволов задымились.
Билан Велитанлич оторвался от рукоятей пулемета и вопросительно посмотрел на командира.
— Готово, — лейтенант постучал по крыше кабины. — Поехали дальше…
Последняя группа косоваров из десяти осталась валяться у дороги в качестве корма для ворон и мелких грызунов из соседней рощи.
На железные дуги вновь натянули брезент, и грузовики двинулись дальше. Приманка работала безотказно.
Содержимое полиэтиленового мешка Владислав засунул за книги в шкафу своей комнаты. Пистолет выложил на подоконник и спустился вниз уже без оружия. Освежившийся под душем, с торчащими во все стороны мокрыми волосами и довольной физиономией.
Жизнь опять повернулась к нему своей хорошей стороной.
Богдан хлопотал на кухне, выкладывая из огромного холодильника продукты.
— Чего это ты? — заинтересовался Рокотов.
— Надо обед готовить…
— Брось! Меня Киро накормил. Тем более что за последние недели я привык есть по чуть-чуть. Ты кофе обещал.
— Сейчас… Ты точно есть не хочешь? — Понятие о гостеприимстве у всех славян одно и то же. Полный стол, украшенный батареей бутылок, запеченый целиком поросенок, горы закусок, котел с рассыпчатой вареной картошкой. Хотя в каждой стране существуют и свои фирменные примочки — вроде обязательного эмалированного таза с винегретом, без которого не обходится ни одно застолье в России. И в который так удобно падать лицом.
— Точно, — биолог окинул взглядом заваленный продуктами стол. — Тут роту накормить можно.
— Тогда это на ужин, — решил Богдан. — Что ты хочешь к кофе?
— Сахар, сливки и сигарету. Больше ничего.
— А печенье? Или бутерброды какие? — не успокаивался македонец.
— Фу ты ну‑ты! — по-русски сказал Владислав и вновь перешел на сербский: — Что мне с тобой делать? Я действительно хочу только кофе.
— Ладно, — согласился Богдан, вынимая чашки из подвесного шкафчика, — кофе так кофе. Хотя от печенья ты зря отказался.
— Ну ты — зануда! — развеселился Рокотов. — Хуже, чем я.
— Радуйся, что ты не у Киро в гостях, — заметил хозяин дома, — там бы ты так просто не отмазался. Сидел бы сейчас с жареным гусем в руках. А над душой стояли бы два десятка его родственников, и каждый — с подносом. А во дворе бы резали барана… На вечер.
— Кстати, Киро не проговорится?
— Ни в коем случае, — абсолютно серьезно заявил Богдан. — Никто из нас слова не скажет. Если б я не был уверен в Киро, то не взял бы его с собой. Мы с ним пятнадцать лет дружим. С Ристо — десять. Эти мужики никогда никого не сдавали и не сдадут. Железно.
— Только я прошу тебя — больше никого не посвящай в мою проблему. Я не в смысле недоверия, а потому, что не хочу никому сложностей…
— Хорошо, — легко согласился македонец, — но это только в том случае, если нам не нужна будет помощь.
— Решать, конечно, тебе, — Влад размешал сахар и сделал первый глоток. — Но помни, что может быть с вами, если узнают о вашей помощи мне. Особенно после того, как я протаранил полицейский вертолет.
— Пилот остался жив, — сообщил Богдан, — только ноги поломал. Так что в убийстве полицейского тебя никто не обвинит. А все остальное — ерунда. Если б не наши проститутки в правительстве, македонская армия сейчас бы жгла албанские города.
— Да не выход это, — вздохнул Рокотов, — не решение проблемы… Из-за кучки ублюдков нельзя расправляться с народом. Я хоть тут и не живу, но насмотрелся достаточно. Есть и нормальные албанцы, и
