наук — Инженерно-физического (МИФИ) и Физико-технического (МФТИ).
Капица написал Сталину, что Берия и Вознесенский не прислушиваются к мнению ученых, что только ученым можно доверить руководство атомным проектом. После неудачных попыток добиться от Сталина поддержки в этом конфликте Капица вскоре был выведен из состава Спецкомитета. Его оставили в покое, но лишили доступа к атомным разработкам'.
Возможно, Павел Анатольевич искренне верил, что в случае с Капицей все дело было лишь в личных амбициях ученого. И чтобы смягчить последствия конфликта, утверждал, что ученого будто бы 'оставили в покое'. В действительности Петр Леонидович достаточно хорошо знал советскую систему, чтобы понимать: требовать объяснений у членов высшего политического руководства, настаивать на том, чтобы важнейший военный проект, от которого во многом зависело политическое будущее коммунистического режима, отдать целиком в руки беспартийных ученых — это верный путь отлучения не только от атомного проекта, но и от какой-либо административно-научной деятельности вообще, если не прямой путь на тот свети И Капицу, как мы знаем, отнюдь не оставили в покое, а изгнали практически из всех научных учреждений, отправив в почетную ссылку на собственную подмосковную дачу. Можно сказать, он еще легко отделался.
Что же касается участия Капицы на ранних стадиях советского атомного проекта в 1943–1945 годах, то оно также вполне объяснимо. Тогда не было уверенности, что атомную бомбу не заполучит Гитлер, создание в качестве противовеса ему советского ядерного оружия выглядело оправданным. Но в 45-м Германия и Япония были повержены, а атомная бомба была уже сделана в США. Очевидно, в этих условиях Петр Леонидович посчитал аморальным трудиться во имя того, чтобы смертоносное сверхоружие получило режим с непредсказуемым поведением на международной арене.
Вскоре после отлучения Капицы от атомного проекта Сталин 25 января 1946 года созвал на совещание Берию, Молотова и Курчатова. Вот как проходила эта встреча по записи Курчатова: 'Беседа продолжалась приблизительно один час с 7.30 до 8.30 вечера…
Основные впечатления от беседы. Большая любовь т. Сталина к России и В.И. Ленину, о котором он говорил в связи с его большой надеждой на развитие науки в нашей стране…
Во взглядах на будущее развитие работ т. Сталин сказал, что не стоит заниматься мелкими работами, а необходимо вести их широко, с русским размахом, что в этом отношении будет оказана самая широкая всемерная помощь.
Т. Сталин сказал, что не нужно искать более дешевых путей, что не нужно (затягивать?/ — Б. С./) работу, что нужно вести работу быстро и в грубых основных формах…
По отношению к ученым т. Сталин был озабочен мыслью, как бы облегчить и помочь им в материально-бытовом положении. И в премиях за большие дела, например, за решение нашей проблемы. Он сказал, что наши ученые очень скромны, и они никогда не замечают, что живут плохо — это уже плохо, и хотя, он говорит, наше государство и сильно пострадало, но всегда можно обеспечить, чтобы (несколько тысяч?/ — Б. С./) человек жило на славу, свои дачи, чтобы человек мог отдохнуть, чтобы была машина.
В работе тс Сталин говорил — что надо идти решительно, что вложением решительно всех средств, но по основным направлениям.
Надо также всемерно использовать Германию, в которой есть и люди, и оборудование, и опыт, и заводы. Т. Сталин интересовался работой немецких ученых и той пользой, которую они нам принесли.
Из беседы с т. Сталиным было ясно, что ему отчетливо представляются трудности, связанные с получением первых агрегатов, хотя бы с малой производительностью, так как увеличения производительности можно достигнуть увеличением числа агрегатов. Труден лишь первый шаг, и он является основным достижением.
Были заданы вопросы об Иоффе, Алиханове, Капице и Вавилове и целесообразности работы Капицы.
Было выражено (мнение?/ — Б. С./), на кого (они?/ — Б. С./) работают и на что направлена их деятельность — на благо Родине или нет.
Было предложено написать о мероприятиях, которые были бы необходимы, чтобы ускорить работу, все, что нужно. Кого бы из ученых следовало еще привлечь к работе.
Систему премий… Космические лучи и циклотрон…'
Да, верхушка атомного проекта, академики, директора, ведущие инженеры и высококвалифицированные рабочие как сыр в масле катались. На них сыпались премии, пайки, спецснабжение, повышенная зарплата, для самых выдающихся и незаменимых — машины, дачи. Затем, после успешного испытания 'изделия' — ордена, Сталинские премии, звания, Звезды героев. Вот десятки и сотни тысяч рядовых исполнителей, в том числе подневольных — зэков, солдат, у них материально-бытовое положение было хуже некуда, и хлебали они, даже вольные, баланду не лучше лагерной. И им никто дач, квартир и премий даже не обещал.
Главное же, после этой встречи со Сталиным и Берии, и Курчатову стало ясно, что средства на атомный проект впредь ничем ограничиваться не будут. И они имеют право привлечь к своей работе любых ученых, любые предприятия и учреждения страны.
Очевидно, после этого совещания Сталин решил еще раз попытаться привлечь Капицу к работе над бомбой. А тут еще в феврале 1946 года неугомонный академик направил вождю еще одно письмо, где предлагал создать новый институт физико-технических исследований, базирующихся на следующих основных принципах: '1) тщательном отборе наиболее одаренных и склонных к творческой заботе представителей молодежи; 2) непосредственном участии в обучении ведущих научных работников и тесном контакте с ними в их творческой обстановке; 3) индивидуальном подходе к отдельным студентам с целью развития их творческих задатков при отсутствии имеющейся сейчас в вузах перегрузки второстепенными предметами по общей программе и механического заучивания…; 4) в ведении воспитания с первых же шагов в атмосфере технических исследований и конструктивного творчества с использованием для этого лучших лабораторий страны'. В этом письме Капица прямо не касался атомного проекта, как бы намекая, что и без бомбы еще может очень даже пригодиться. Хотя и понимал, что тем, кто будет воспитываться в атмосфере 'конструктивного творчества', придется работать и над бомбой. И дождался, наконец, ответа. 4 апреля 1946 года Сталин написал Петру Леонидовичу: 'Тов. Капица! Все Ваши письма получил. В письмах много поучительного — думаю как-нибудь встретиться с Вами и побеседовать о них…' Однако встреча так и не состоялась. Очевидно, Сталин и Берия поняли, что Капица бомбу делать не будет. И последовала опала. Уже 14 мая Сталин, вероятно, с подачи Берии, подписал постановление, согласно которому в правительственную комиссию по проверке руководимого Капицей Главкислорода его научными оппонентами. На основе вполне предсказуемых результатов деятельности комиссии Сталин 17 августа 1946 года подписал постановление об освобождении Капицы от обязанностей начальника Главкислорода и директора Института физических проблем. Это была месть за нежелание создавать ядерное оружие.
В отличие от Капицы, другие академики и профессора, исправно получавшие добытую атомными шпионами бесценную информацию, трудились и за страх, и за совесть. Проект подкупал своей масштабностью. Как же, создать то, что в один прекрасный день вспыхнет ярче тысячи солнц. И у них было как бы моральное оправдание. Берия и его коллеги из высшего руководства проекта убеждали ученых, что они создают щит, который гарантирует, что на страну не обрушится американский атомный меч. Был и страх, что в случае неудачи, если не расстреляют, то уж наверняка посадят. И была реальная опасность, о которой сначала не подозревали: радиация. Многие ученые, участвовавшие в создании советской атомной бомбы, умерли сравнительно молодыми, в том числе и от последствий лучевой болезни. Сам Курчатов дожил лишь до 57 лет.
Но гораздо больше жертв было среди рядовых, безвестных участников проекта. Строили ядерные объекты заключенные и солдаты, чье положение мало отличалось от положения заключенных. Бойцы строительных частей рекрутировались в основном из бывших пленных и жителей оккупированных территорий. При Сталине они считались людьми второго сорта, чья жизнь не стоила практически ничего. В годы войны призывников с оккупированных территорий невооруженными бросали в истребительные лобовые атаки на немецкие позиции. После войны уцелевшим предстояло участвовать в лобовой атаке на другом фронте — советского атомного проекта. О строительстве радиохимического комбината под Кыштымом (Челябинск-40) на Урале (нынешнее НПО 'Маяк') вспоминал один из оставшихся в живых солдат, В. Вышемирский: 'Жили на стройке и под открытым небом, и в палатках, и в землянках, хотя зимой морозы достигали сорока градусов… Кострами жгли мерзлую землю, кирками долбали скальный грунт. Кормили
