предполагалось показать Государю. В интересных рассказах молодого коменданта, грудь которого была украшена Св. Георгием за Порт-Артур, перед нами оживала вся героическая эпопея только что пережитая крепостью.

С 26 сентября по 13 октября крепость не только отразила три атаки, но и своим умелым огнем прикрывала наши геройские корпуса (Гвардейский и Кавказский), содействовала их переходу в наступление, поддержала их атаку и содействовала конечному успеху. Объезжая места тех удивительных сражений за Вислой, проезжая мимо, казалось бы, непроходимых болот, тех низин, которые проходили под беспрестанным огнем наши войска, чтобы выбить с высоких песчаных бугров и из сплошного леса немцев, невольно приходилось восхищаться, благоговеть перед доблестью русского солдата, русского офицера.

С воодушевлением рассказывал комендант про дружные действия всех родов войск. Там наша гвардия заставила отступить немецкий гвардейский корпус. Там наша крепостная артиллерия сделала то, что двинутая вперед пехота, сбивши врага, уже продолжала неустанно теснить его и наши войска дошли до Кракова. В Ивангороде со дня на день уже ждали известия о. взятии Кракова, как вдруг пришло известие, что войска наши остановились. Штурма Кракова не будет. Для овладения им будет сформирован отдельный корпус.

Все это рассказывалось Шварцем просто, без рисовки, без выставления себя на первый план, а наоборот, с подчеркиванием отличных действий других.

Государь приехал 30 октября после завтрака. Кроме начальствующих лиц, Государя встречал Вел. Князь Николай Михайлович. Как только Государь вышел из вагона, с крепости загремел салют и императорский штандарт взвился над крепостью, вместо обычного флага. Шварц отчетливо отрапортовал о благополучии в крепости, закончив словами:

'Атака крепости трижды отбита и неприятель трижды отражен'.

Приняв рапорт, Государь пожал руку коменданта и сказал:

'Благодарю вас и гарнизон за доблестную оборону, в особенности крепостную артиллерию'.

После представления начальников частей гарнизона, Государь сел в автомобиль со Шварцем и поехал в крепость. Государь расспрашивал про бои. Проезжая мимо дома коменданта, Государь вспомнил, как он жил в нем в 1892 году, будучи еще наследником, вместе с Императором Александром III, во время маневров, причем сказал:

'Как влечет меня всегда к тем местам, которые я посещал в детстве и молодости'.

Среди шпалер геройского гарнизона Государь подъехал к собору. На паперти, с крестом, встретил протоиерей отец Иаков. Было отслужено краткое молебствие. Батюшка волновался и после молебна, обласканный Государем, не дал приложиться к кресту никому из сопровождавших Государя лиц. После выхода Государя из церкви это вызвало, со стороны военного министра замечание: - 'Что же это вы, батюшка, нас всех крестом обошли?' Батюшка смутился, а затем, как-то вдруг нашелся, низко поклонился министру и проговорил восторженно:

'Ваше высокопревосходительство, простите. Но когда солнце всходит - все звезды меркнут'.

Государь прошел на центральный пункт управления огнем крепостной артиллерии, где командир таковой подполковник Рябинин доложил на плане о расположении наших и неприятельских батарей, а Шварц сделал подробный доклад о всех событиях обороны. Осмотрев затем отнятые у немцев тяжелые орудия, снявшись группой с офицерами гарнизона, Государь поехал на линию фортов левого берега. Государь вошел в полуразрушенный снарядами костел фольварка Опатство, который был сравнен снарядами с землей. Ксендз начал молебен. А сырой ветер пронзительно гулял и гудел по заваленному кирпичами храму, придавая происходившему характер чего-то необычайного, театрального. Государь поблагодарил ксендза и сделал пожертвование на восстановление костела.

Осмотрев затем укрепления вокруг фольварка, Государь проехал на форт Ванновский, где слушал объяснения коменданта и инженеров. В это время Шварцу подали телеграмму. Государь спросил: 'Ну, что там?' Шварц доложил, что генерал Алексеев сообщает ему о назначении, его инспектором инженеров особой армии, формируемой для осады крепости Краков.

'Очень рад', сказал Государь, 'желаю вам и там вписать в нашу историю такую же светлую страницу, как вы это сделали здесь.'

Уже совсем стемнело, когда Государь вернулся в поезд.

Шварц был приглашен к Высочайшему обеду. Государь продолжал расспрашивать про отдельные моменты обороны. После обеда, узнав, что на станции остановился поезд с ранеными, Государь посетил его, разговаривал с ранеными, раздавал медали. На другой день, с 7 утра Государь начал смотры Гвардейск. экипажа, крепостной артиллерии и других войск, раздавал награды и затем вновь объезжал места недавних боев. Государь спускался в окопы, осматривал блиндажи, смотрел места, где только груды развалин да торчавшие одиноко трубы указывали, что там были поселки, настолько все было сметено ураганным огнем. На одном таком пожарище Государь подошел к костру, у которого грелись двое крестьян и мальчик. Государь спросил, где их дом, откуда они. Один ответил, что дом сожгли немцы. 'Они и собаку мою убили, а я за нее и пяти рублей не взял бы'. 'Чем же она мешала немцам?' Спросил Государь. 'Да они думали, что я шпион, а она мне помогает'.

Видя простоту Государя, крестьянин Осип Мазурек попросил Его Величество, чтобы ему дали более удобную землю под избу, чем та, где лежали только груды развалин. Государь обещал, о пока приказал выдать обоим пособия. Продолжая осмотр, Государь посетил вновь строившийся костел в Брженницах и дал денег на достройку, после чего вернулись завтракать. Вновь был приглашен Шварц. Также были приглашены подполковник Рябинин и командир моряков.

После завтрака осмотр продолжался до вечера. Уже при огнях вернулись в поезд. Перед обедом Шварц был приглашен в кабинет Государя. Подойдя к генералу, Государь взял его обе руки и сказал:

'Я еще раз хотел поблагодарить вас за доблестную одухотворенную оборону. Вот возьмите это на память'. И, взяв со стола футляр с Георгиевским крестом на саблю, подал генералу, обнял и дважды поцеловал.

Уже в эмиграции, вспоминая это, генерал со слезами на глазах и дрожью в голосе, рассказывал мне про эти незабвенные для него минуты.

В 10 ч. вечера Государь покинул Ивангород.

При объездах фронта, из бесед с самими участниками боевых операций, Государь многое узнавал в ином свете, чем представляла ему Ставка. В армии очень не любили некоторых генералов Ставки и причины этого делались известны Государю. В последнюю поездку особенно много пришлось услышать про ту самую операцию, которой Ставка так гордилась и за которую высшие ее чины получили Георгиевские кресты.

Много пришлось тогда услышать про массовый шпионаж евреев в пользу немцев. Жаловались военные, жаловались обыватели. Приводились бесчисленные примеры. Под Ивангородом простые польские крестьяне безыскусственно рассказывали, как евреи шпионили и рассказывали, какая и где стоит часть и т. д.

Военные были озлоблены. Отдельные случаи обобщались. Вина отдельных изменников переносилась на все еврейское население. Евреев стали выселять из районов военных действий. Стали гнать внутрь России. В Ставку летели донесения и жалобы со всех сторон, и Ставка обрушилась на еврейство рядом строгих репрессивных мер. Душою их был генерал Янушкевич. Многим в тылу эти меры казались жестокими и несправедливыми, на фронте же часто их считали еще недостаточными.

1-го ноября в 10 ч. утра Государь прибыл в Гродно, а полчаса спустя туда прибыла Государыня с двумя старшими дочерьми. Была торжественная встреча на вокзале. После завтрака Государь осматривал форты. Погода была убийственная. Дул сильный холодный ветер. Государь, как бы не замечая этого, ездил с форта на форт и спокойно выслушивал доклады ген. Кайгородова. И здесь немцы были отбиты с большими потерями.

2-го ноября Их Величества посетили Двинск и осмотрели несколько госпиталей. В одном из них оказался пленный 74-х лет. Он был подводчиком. Государь приказал освободить его из плена немедленно. Старик, заливаясь слезами, упал перед Государем на колени.

Вечером того же дня вернулись в Царское Село.