другую мойку. А я сидел под ванной и ожидал своей очереди. Когда Петя снова стал Петей, а не индейцем, я подполз к тётушке Марине и попросил её сделать мне тоже головомойку, брюшкомойку, лапомойку и хвостомойку.

Но тут произошёл несчастный случай. Тётушка Марина посмотрела на меня, взмахнула руками и закричала:

— Ах, ах, он уже зелёный!

Конечно, я был зелёный. Какой же ещё?.. Но тётушка Марина, видно, решила, что у меня какая-то зелёная болезнь, и так разволновалась, что упала в обморок. Я стал пищать: «На помощь! На помощь! Скорей на помощь тётушке Марине!..» И пищал до тех пор, пока не пришёл доктор с большим шприцем и не сделал тётушке Марине укол. А мы с Петей сразу спрятались за шкаф, чтобы нам по ошибке тоже не сделали укола.

Потом тётушка Марина жаловалась доктору на свою тяжёлую жизнь. Она говорила, что всё ей теперь кажется зелёным и что всё она путает да путает. Утром ей надо было починить туфли и поджарить картошку, а она починила картошку и поджарила туфли… Завтра она ожидает гостей, а в доме творится безобразие.

В этот вечер мы все втроём мыли в доме индейские полы. А тётушка Марина ещё успела замесить тесто для пирожков.

Тут я и подумал, что из-за Пети совсем не уделяю внимания тётушке Марине и она, конечно, на меня обижается.

Пете я уже много напомогал.

Теперь буду помогать тётушке Марине.

За то время, что ко мне подселились соседи, я проделал в доме большую работу: во всех шкафах и буфетах прогрыз небольшие дырочки. Это для того, чтобы тётушка Марина знала, где у неё лежат продукты.

Дырочки в доме — это как дырочки в швейцарском сыре: чем их больше, тем лучше. Пусть тётушка Марина видит, что я не даром ем хлеб, муку, сало, масло, смалец, сметану, колбасу, сосиски, сардельки, сыр, сахар, манку, гречку, овсянку, рис, макароны, свечи и вообще всё, что она для меня приносит.

Кроме дырочек, я ещё помогаю тётушке Марине готовить разные блюда.

Но пирожки с маком мы с ней делали впервые.

С утра тётушка Марина раскатала тесто, нарезала его кружочками, натолкла мак.

Я знал, что ей понадобится моя помощь: ведь она плохо видит. А тут ещё очки свои куда-то задевала. Это стало заметно сразу, как только она начала мак на тестовые блинчики накладывать: на один мало положит, на другой много. Вот я и стал отъедать лишний мак, чтобы пирожки одинаковые получились.

Ел, ел, пока спать не захотел. От мака всех ко сну клонит, это давно известно.

Смотрел я на блинчики, зевал и думал: «Из теста может хорошая постелька получиться — мяконькая, вкусная. Надо будет у тётушки Марины кусочек одолжить. Захотел — поспал, захотел — поел… Вот возьму сейчас и прилягу на свободный блинчик…»

Только пока я зевал — прозевал последний блинчик: тётушка Марина на него уже мак положила. Пришлось идти на своё место.

Но до норки я не дошёл — сон свалил меня на дороге, прямо под диваном.

Проснулся я от Петиных криков.

«Ура! — кричал он. — Пирожки готовы! Посмотрите, какие у нас пирожки!»

И действительно, пирожки получились пышные, румяные. Смотрел я на них и думал: «Молодец всё- таки тётушка Марина, сама без меня дело закончила».

Петя и мне дал пирожка попробовать. Но я больше мака не ел, решил — на сегодня хватит. А то ещё при гостях зевать начну, неудобно будет.

Когда вечером пришли гости, тётушка Марина налила всем чай и поставила на стол блюдо с нашими пирожками. Я за всем этим делом наблюдал из-под дивана.

Гости ели пирожки и очень хвалили.

— Прелесть! — причмокивали они языками. — Сто штук съешь и ещё захочешь!

А одна гостья особенно хвалила. Она разглядывала пирожки и говорила хозяйке:

— Они ещё у вас и с узором! Изумительный рисунок, какая-то птичья лапка…

Тётушка Марина тоже посмотрела на пирожки и ахнула:

— Какая птичья! Да это же, это же…

И сразу стала меня искать.

Тут все гости вскочили с мест, закричали и начали за мной гоняться, чтобы узнать рецепт, как готовить пирожки с узором.

Но вы мою скромность знаете. Я от своей работы не отказываюсь — все её видели, а слава мне не нужна. Пусть она достанется одной тётушке Марине.

И я спрятался за буфет.

Не успели гости разойтись, как произошло ещё одно радостное событие: к нам приехал долгожданный гость, родной брат тётушки Марины, знаменитый музыкант. Все бросились его обнимать и целовать. Но я не стал лезть гостю на глаза, решил — познакомлюсь после, когда представится более удобный случай. И случай этот представился. Поэтому в следующей истории вы узнаете,

Оказывается, брат тётушки Марины играет на флейте. Это чудесный инструмент. Ни один другой не может так тоненько пищать, как флейта. И выглядит она очень красиво: с одной стороны щелочка- пищалочка, с другой — норка, а посредине — блестящие кнопочки. Ко всему этому она ещё «пикколо» называется.

Дядюшка-артист нам в первый же вечер сыграл на ней и объявил, что завтра у него в театре концерт. Он один будет стоять на сцене и играть соло. Я сразу догадался, что он имеет в виду сало, и вся эта история мне ещё больше понравилась.

На концерт решили пойти все вместе, поэтому легли спать с хорошим настроением. Но утром дядюшка-музыкант вдруг заявил, что плохо себя чувствует и боится, что не сможет хорошо играть, «чего доброго, провалит весь концерт». Тётушка Марина стала охать, заламывать руки и переживать.

— Боже мой! — причитала она. — Я бы всё отдала, чтобы концерт прошёл хорошо! Я бы расцеловала того, кто выручит моего братца!

Услыхав последние слова, я немедленно решил помочь бедному музыканту и заодно ещё раз доказать тётушке Марине свою дружбу. Сделать мне это не трудно: флейту я всегда смогу заменить, особенно если она «пикколо». Там, где артист тоненькой ноты взять не сможет, я за него попищу. Одного я не знал: как попаду в театр?

Но всё решилось очень просто — помог счастливый случай. Помню, мне захотелось ещё разок посмотреть на этот чудесный музыкальный инструмент. Я залез на диван и увидал, что футляр открыт и в нём лежит-красуется эта самая «пикколо». Я немедленно забрался в футляр и, к своему удовольствию, кроме флейты, обнаружил на мягкой бархатной подстилочке прошлогодние крошки от сладкого печенья.

Потом по многим жирным, солёным и сладким пятнышкам я выяснил, что здесь побывали разные