Дэвид точно знал, когда прекратилась связь между Шон и Ивеном, потому что он завел привычку проверять сумочку Шон на предмет наличия в ней противозачаточного колпачка. Он наблюдал за тем, как на тюбике со сперматоцидной пастой появлялись новые вмятины, как он сменялся другим и опять худел. По крайней мере, она не забывала о средствах предосторожности.

Сначала Дэвиду казалось, что это вообще не связь, не связь в обычном смысле слова. Он легко мог допустить, что они занимались любовью один-два раза. Ну, несколько раз. Это легко можно было понять. Но связь продолжалась, и Дэвид безропотно подчинился этой пытке. Шон вольна была сама определять продолжительность наказания.

Тот год был самым тяжелым в его жизни. По вечерам, когда Шон уходила на одну из своих «встреч», он кормил близнецов, покупал им мороженое, водил их в кино, и все это время его неотступно преследовало видение: Шон и Ивен в кабинете, он расстегивает ее блузку, задирает юбку. Или, того хуже: пальцы Шон скользят по коже Ивена, ее густые черные волосы разбросаны по его животу, она наклоняется над ним, чтобы взять в рот его член. Во всем этом Дэвида больнее всего ранило то, что Шон представлялась ему в активной роли. Дома же она оставалась совершенно пассивной, относясь к своему телу как к обузе, которую она вынуждена носить с собой. Но еще мучительнее была мысль не об их позах, не о половом акте вообще, а о том, что ему предшествовало и следовало за ним, – об их разговорах. Вот Шон рассказывает Ивену о своих чувствах, о том, как тяжело переживает утрату дочери, о том, во что превратился ее брак с ним, Дэвидом, а Ивен сочувственно ей отвечает. Мысль о такого рода интимной близости между ними казалась Дэвиду еще более непереносимой, чем видение их сплетенных тел, тем более, что с Дэвидом Шон своими чувствами не делилась вовсе.

Их связь прекратилась, когда Ивен обручился с Робин. Колпачок исчез из сумочки и вновь объявился на полке в туалете. Вдруг отпала необходимость в бесчисленных деловых встречах, и в продолжение некоторого времени Дэвид был настроен оптимистично. Ему захотелось преподнести Ивену и Робин в качестве свадебного подарка нечто такое, что олицетворяло бы устойчивость их союза; на самом деле он хотел выразить им благодарность за то, что этот злосчастный год, а с ним и тяжелейший период в его жизни близится к завершению. Они с Шон в конце концов остановились на том, что подарят новобрачным поездку на Гавайи. Они могли себе это позволить, поскольку о собственном совместном отдыхе им думать не приходилось.

Дэвид надеялся, что теперь все придет в норму, но Шон осталась для него такой же недоступной, как и прежде. Если Шон и изменилась, то к худшему: она откровенно горевала, отлученная от Ивена и насильственно привязанная к опостылевшему ей Дэвиду.

Вечером после ужина Дэвид сидел в палатке Мег и перелистывал книги Тэсс по ботанике. Он надеялся, что они помогут распознать какие-нибудь съедобные растения, но этот вопрос, по-видимому, не занимал авторов ученых книг. Дэвид держал в руке веточку с папоротникоподобными листьями и кроваво-красными ягодами. Такого растения он не сумел отыскать ни в одной из книг Тэсс. Мег сидела напротив него и просматривала другую книгу с тем же успехом.

– Дай-ка мне их рассмотреть. – Она потянулась за ягодами, и Дэвид передал ей веточку. Наблюдая за тем, как Мег углубилась в книгу, Дэвид почувствовал по отношению к ней необычайную симпатию. Ее длинные светлые волосы, подобно какому-нибудь экзотическому морскому созданию, рассыпались по плечам и оплетали ее руки. Ворот коричневой рубашки расстегнут до третьей пуговицы. Мег сидела, широко расставив ноги, согнутые в коленях, ее левый локоть покоился на левом колене, правой рукой она переворачивала страницы. Ее поза, свободная и непринужденная, напоминала Дэвиду призывно распахнутый изгиб лунного серпа. Если бы ему вздумалось поцеловать ее сейчас, это было бы очень легко сделать. Он мог наклониться вперед, взять книгу у нее из-под руки, положить ее на пол палатки и мягко прижаться губами к ее губам. Он был уверен в том, что сегодня она не будет сопротивляться. Именно поэтому он не должен ее целовать. Это будет слишком похоже на реванш, на месть Шон. К тому же Шон могла и передумать. Как он будет тогда себя чувствовать, если к этому времени переспит с Мег? Знает ли Мег, какой соблазнительной она выглядит в его глазах? Как она искушает его сегодня? Тут она подняла голову, взглянула на него из-под копны золотистых волос, и Дэвид почувствовал, что от его решимости соблюдать дистанцию ничего не осталось.

– От этих книг мало толку. – Мег вертела одну из ягод между пальцами. – Я все же хочу попробовать. Как ты на это смотришь?

При тусклом свете фонаря ее губы и ягоды казались одного цвета, как будто она уже раздавила ягоду пальцами и вымазала губы ее соком.

Дэвид покачал головой.

– Нет, Мег. Мы не можем рисковать. Она опустила голову.

– Я нуждаюсь в более калорийной пище. Иначе я не знаю, как рассчитать необходимую дозу инсулина. – Она вынула из блокнота листок и положила его перед Дэвидом на полу палатки. Это была своего рода таблица, заполненная цифрами. – Тут учитываются три фактора: содержание сахара в крови, калорийность пищи и количество затраченной энергии. Учитывая эти показатели, я могу по таблице определить дозу инсулина. Я пользуюсь этим методом уже десять лет, но сейчас нахожусь в полной растерянности.

– Как ты определяешь количество сахара в крови? Мег достала из своего футляра небольшой черный пластиковый прибор. Она прижала средний палец к плоскому дну прибора и нажала кнопку. Из днища выскочила маленькая иголка и проколола подушечку пальца Мег.

Дэвид поморщился.

– Как часто тебе приходится пользоваться этим прибором? – спросил он, пока она выдавливала капельку крови из пальца на соответствующую пластиковую полоску.

Мег показала ему четыре пальца левой руки, засунув при этом пластиковую полоску в боковое отверстие прибора. На его верхней плоскости, на экране появились цифры, и она занесла их в таблицу.

– Ты должна прокалывать палец четыре раза в день и еще вдобавок делать инъекции инсулина? – Дэвиду было жаль Мег: мало того, что она неизвестно за что наказана болезнью, а тут еще эти травмирующие процедуры.

Мег пожала плечами.

– Это совсем не больно.

Дэвид поднес ее руку к своему лицу, но при тусклом желтом свете лампы ничего не было видно, кроме очертаний пальцев. Он прижал их к своим губам.

Мег отняла руку ото рта Дэвида и погладила его подбородок.