огонь гнева.
– Я не могу поверить, что она могла бросить тебя из-за другого, – сказала она.
О, это звучало безобразно, и ему пришлось отвернуться. Он теребил пальцами край папки.
– Это не ее идея. Как я уже сказал, я сам предложил ей свободу. И все, что ей оставалось сделать, – это принять ее.
– Но она так предана тебе.
Ему не понравились такие слова. Преданность – это не то что любовь. Преданность не предполагает равных отношений.
– Преданность – не лучшее основание для брака, – сказал он.
Пэт молчала. На ее лице отпечаталось глубокое раздумье.
– Вы ведь с Клэр никогда не ссорились, не так ли? – Это было больше утверждением, чем вопросом. Почти что обвинение.
– Нет, нам не из-за чего было ссориться.
– Может быть, вы оба просто не справились с ситуацией.
– Ну, ты ведь знаешь Клэр. Она всегда на все смотрела сквозь розовые очки.
– Но ведь тебе это нравилось.
Волна печали наполнила ему грудь.
– Да, – сказал он. – Полагаю, что да. И мне этого не хватает.
– О, Джонни. – Пэт подкатила коляску к нему так, что смогла дотянуться, чтобы обнять его. В тепле ее рук он почувствовал ее любовь и силу и понял, что ему не так легко отпустить ее. Когда она отъехала, он надеялся, что слезы в его глазах были не слишком заметны.
– Как ты справляешься? – спросила она. – Не нужно ли тебе чего-нибудь?
– Мне нужно понять, как я могу рассказать об этом остальным.
– Почему же это все легло только на твои плечи?
– Потому что Клэр взяла на некоторое время отпуск. И мне необходимо как-то объяснить ее отсутствие.
– Просто скажи им правду, – сказала она. – Ты же здесь среди друзей, Джон.
Они посидели еще немного вместе. Он не очень хотел рассказывать об их расставании. Она было задала несколько вопросов о Рэнди, но быстро прекратила расспросы, когда поняла, что он не хочет отвечать на них. Ему нужно было ее присутствие, тем не менее и она, казалось, понимала это. Они поговорили о катании на лыжах и немного об итоговой конференции, и когда она наконец покатила коляску к двери, близился полдень. Она оглянулась на него.
– Звони мне в любое время, Джон, – сказала она. – Ты ведь никогда не жил один. Позвони мне. Я крупный специалист в этом деле.
Он последовал ее совету о том, чтобы рассказать все как есть остальным сотрудникам фонда, и к тому времени, как он оставил кабинет после рабочего дня, поговорил со всеми восемью сотрудниками, работающими полный день. Он старался не слишком бросать тень на Клэр. Он старался поделить всю ответственность за то, что произошло. Почему-то он надеялся, что им снова придется работать с Клэр.
Их реакция позабавила его. Последовал тот изначальный шок и выражение симпатии, которых он ожидал, затем – неловкое утешение, которого он не чувствовал.
– В конце концов, команда Харти-Матиас состоит из обычных людей, – сказал один из физиотерапевтов.
После работы он отправился в гимнастический зал и провел почти два часа за усердными занятиями, оттягивая время, когда ему было необходимо отправляться в свой пустующий дом. Переодеваясь потом в раздевалке, он заставил себя посмотреть на ожог на своей ноге. Нельзя было отрицать, что ему становилось хуже. Волдырь теперь стал сочиться, потому что прорвался. Не замечать ожога оказалось плохим лечением. Ему придется в конце концов отправиться на станцию «скорой помощи».
Направляясь к больнице, он чувствовал себя брошенным ребенком, который пытался позаботиться о себе сам, когда вокруг не было взрослых. За эти годы ему приходилось обращаться в больницу несколько раз, но рядом с ним всегда была Клэр. Он чувствовал себя, как будто в первый раз поступает как взрослый.
Он повернул машину на стоянку у больницы, его сердце бешено билось. Что же он скажет, когда они станут все качать головами и спрашивать, почему же он так долго не обращался к ним. Он приготовил свой ответ, когда въезжал в переполненную площадку для парковки. «Я не думал, что все так плохо» или «мне казалось, что само пройдет». А может быть, он просто скажет им правду: «Нетрудно не обращать внимания на это, когда совсем не чувствуешь боли».
33
Клэр была рада, что надела свои походные ботинки. Рэнди предупреждал ее, что поход по козьей тропе будет соответствовать своему названию, но она не ожидала, что все две мили – это сплошные скалы.
– Ты идешь? – поддразнивал Рэнди со своего убежища на валуне высоко над ней. Клэр посмотрела на него, задрав голову, повернувшись. Они с Кэри ходили по этому маршруту по крайней мере раз в месяц. У нее не было таких сильных преимуществ.
Клэр оглядела цепь скал между ней и Рэнди и стала выбирать себе путь к нему. Как только она добралась до него, они начали пробираться, перепрыгивая с одного валуна на другой. Они двигались постепенно, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на реку Потомак со стороны Вирджинии, где едва различимые скалолазы прокладывали себе путь рядом с Великими водопадами.
Прошло две недели с тех пор, как она уехала из своего дома, и ее жизнь рассыпалась на куски. Большую часть ночей она проводила в комнате для гостей у Рэнди, гораздо больше, чем следовало бы, хотя она все время не забывала ждать, пока он ее пригласит. Казалось, и он хотел, чтобы она была там. Они становились все ближе и ближе друг другу во всех отношениях, кроме одного, и она беспокоилась, что мешает ему вести светскую жизнь, приносящую несколько больше удовольствий. Он пролил свет на ее беспокойство. В нем появилось новое мальчишеское счастливое выражение, которого она раньше не замечала. Тем не менее он не впускал ее в свою личную жизнь и в свое время, которое он проводил с сыном. И это было правильно. Она могла заняться делом. Она проводила свои дни либо помогая ему в ресторане, либо рисуя декорации для будущей пьесы в маленьком театрике. Она часто оставалась одна в соборе, трудясь над огромными просторами полотен. Живопись давала ей долгие спокойные дни, в чем она, казалось, сильно нуждалась. Она была благодарна Джону за то, что он освободил ее от работы в фонде. От нее не было бы никакой пользы в офисе, и тогда не было бы времени проводить время с Рэнди.
Однако она общалась с Джоном. Она звонила ему раз в несколько дней, чтобы узнать, как он справляется. Он обычно спрашивал, возникают ли у нее новые галлюцинации, и она давала ему краткий ответ. Она считала, что его вопросы прежде всего вызваны простой вежливостью. Или же, возможно, он просто искал какую-то тему для разговора.
Они обсуждали, как сказать Сьюзен о том, что они расстались. Клэр еще не привыкла к этому слову.
– Не могли бы мы сказать, что просто живем врозь? – спросила она у него.
– Я полагаю, именно так и определяется расставание, Клэр, – сухо ответил Джон.
Они не могли прийти ни к какой договоренности, кто должен ей об этом рассказать и какими словами. Сьюзен приедет домой на весенние каникулы через несколько недель, поэтому им необходимо было решить, как рассказать ей, до ее приезда.
– Скажи ей правду, – неоднократно говорил Рэнди, но Клэр лежала без сна по ночам, пытаясь придумать, как объяснить дочери то, что произошло.
Она не преуспела в этой попытке с Амелией. На прошлой неделе она обедала с Амелией, и ничего из этого не получилось. Амелия не могла понять того, что Клэр не могла объяснить. Она просто сосредоточилась на еде, когда слушала, что Клэр говорила о Джоне, о Рэнди и о своих галлюцинациях после несчастного случая на мосту. Время от времени глаза Амелии наполнялись слезами, но потом она неожиданно набросилась на Клэр, горя благородным гневом: «Ты всегда относилась к Джону как к чему-то само собой разумеющемуся, – говорила она или: «Я больше не желаю тебя знать», и Клэр решила, что она
