почти… десять лет?

– Это у тебя всегда не было времени.

– Нет, Клэр. Ты всегда отнекивалась, но, конечно, тут же нашла время, когда позвонил великолепный Рэнди, даже за счет уклонения от своих обязанностей.

– Пожалуйста, не нужно так говорить. Я же сказала, что виновата. Я не знаю, что еще можно сделать. – Если в ее глазах и стояли слезы, то они не полились по щекам. – Что я могу сделать, Джон?

Он вздохнул и оперся спиной о спинку коляски.

– Не можешь ли ты сделать так, чтобы со мной рядом была прежняя Клэр? – спросил он. – Клэр, на которую всегда можно было положиться, которая жила своей работой?

Клэр прижала кончики пальцев к губам и встала. Она подошла к окну и отодвинула прозрачные занавески, чтобы посмотреть в окно.

– Мне бы тоже хотелось, – сказала она не оборачиваясь. – Я тоже скучаю по ней. И я совсем не нарочно совершаю опрометчивые поступки. Похоже, я теперь не в состоянии контролировать свою жизнь, и я…

– Чушь собачья. – Он увидел, как она вздрогнула, точно так же, как тогда, когда услыхала шум в коридоре. Однако она не обернулась. Темный неясный силуэт на фоне занавешенного окна. – Под чьим же она контролем? – спросил он. – Ты слышишь, что ты говоришь? Что бы ты сказала своим пациентам, если бы они стали выступать с подобными высказываниями? А?

Она не ответила, и, подождав немного, Джон снял упаковку со своей булочки, намазал ее маслом и откусил кусок. Он почти закончил ее есть, когда она вернулась за стол и села.

– Я понимаю, что сейчас неподходящий момент, – сказала она, ее голос был таким тихим, что он едва мог слышать, а глаза были опущены вниз, на колени. – Я понимаю, что ты сейчас зол на меня, но я хочу рассказать тебе, что со мной происходит в последнее время.

Ее голос приводил его в дрожь, испытывал его. Она ждала, справится ли он со своим гневом, или же даст ему волю, по крайней мере, на некоторое время даст ей то, чего она, казалось, отчаянно ждала. Он вспомнил, что она плакала прошлой ночью, и это воспоминание положило конец его ярости.

Он положил на стол салфетку.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

Клэр взяла свою, все еще сложенную салфетку и начала играть с ней, загибая кончики.

– Ну, эти странные образы, которые носятся у меня в голове, – сказала она. – Крошечные обрывки. Возможно, они ничего и не значат, но они пугают меня.

«О чем она говорит?»

– Какие образы?

Он выслушал ее описание кровавого пятна на куске фарфора. Образ просачивался ей в мозг неожиданно, говорила она, и это вызывало чувство головокружения и тошноты. Потом она рассказала о маленьких зеркалах, наполненных чем-то зеленым.

– Помнишь, когда мы ехали на спектакль, я держала свою сумочку, закрывая окно?

Он кивнул. Он ясно это помнил.

– Это как раз тогда случилось. Я держала сумочку, чтобы мне не было видно зеркала. – Она посмотрела на салфетку, которую вертела на коленях. – Странно, а? – сказала она, и он увидел, что она пытается улыбнуться.

Он наклонился вперед, пока его пальцы не коснулись ее колена.

– Почему ты мне не рассказала, что происходит с тобой? – спросил он.

Она пожала плечами.

– Я надеялась, что все пройдет, но не прошло. Рэнди думает, что, возможно, это что-то из прошлого. Я не имею ни малейшего представления, что бы это могло быть, но я считаю, что у меня какие-то провалы в памяти, Джон. – Она посмотрела на него, как будто эта мысль только что пришла ей в голову, а он сел прямо, сразу же насторожившись.

– Почему ты об этом спрашиваешь? – сказал он.

– Ну, ты знаешь, как я всегда рассказывала о карусели и о том, какое у меня было прекрасное детство?

Он кивнул. Да, он знал.

– Ну, Рэнди спросил меня, как я, например, чувствовала себя, когда Ванессу увезли. Как реагировала Мелли? А я не помню. Мне было десять лет, когда Ванесса уехала. Я должна помнить хоть что-то, но я не помню. Я только помню, что Мелли всегда говорила, что мы скоро ее увидим опять, но…

– Мелли была ненормальная, – перебил ее Джон. Он никогда бы не сказал этих слов раньше, хотя довольно часто так думал.

– Ну, она не была ненормальной. Она просто, как ты знаешь, все воспринимала по-своему.

Конечно, это так. Мелли жила с ними в последние три месяца своей жизни, десять лет назад. Она уже была смертельно больна раком легких, но даже тогда, даже на этой ужасной последней стадии не могла поверить, что серьезно больна. У нее был хронический кашель, обычно говорила она тем, кто приходил ее навестить. Просто хронический кашель, убеждала она даже самою себя. У Мелли была манера искажать правду так, чтобы всем было приятно. Тогда Джон понял, что и у Клэр было такое же сомнительное умение и что она проделывала это так, что сама верила. Возможно, это было чертовски нездорово. Но теперь, когда она, казалось, потеряла эту способность, ему стало чего-то не хватать.

– Ну, во всяком случае, Рэнди не купился на то, что со мной происходили только хорошие события. Он попытался подтолкнуть меня к…

– Не позволяй ему подталкивать себя ни к чему, Клэр. Продолжай. Возможно, тебе когда-нибудь что-то приснилось, что ты уже не помнишь, а эти образы просто из твоего сна. И не более того.

Она свернула салфетку в длинную розовую змею и положила ее на стол. Он оторвал ее руку от нее и сжал ее пальцы.

– Пожалуйста, послушай меня, – сказал он. – Ты была счастливой, довольной женщиной до того, как все это произошло с Марго. По крайней мере, думала, что была, я прав?

– Да, – сказала она. – Абсолютно.

– И я знаю, для того, чтобы пережить такое потрясение, необходимо время, но мне кажется, что, встречаясь с Рэнди – братом Марго, ты просто никогда не сможешь оставить эту историю позади.

Он понял, что в его аргументах была его собственная выгода, но простил себя. Он окончательно уверился, что встречи и разговоры с Рэнди не доставляют ей ничего, кроме боли. И эти маленькие осколки, как она их называла, потрясли его. Может быть, они действительно возникли из ее сна. А, может быть, из пробелов в памяти Клэр, о существовании которых она могла только догадываться, но он-то это знал на самом деле.

– Если ты забудешь о Рэнди и Марго и направишь всю свою энергию на работу или на планирование отпуска, или просто на что-нибудь, тогда, может быть, все встанет на свои места. – Интересно, почувствовала ли она в его голосе настойчивость.

Она опустила глаза к столу и медленно кивнула.

– Ты, возможно, прав, – сказала она. – Когда меня не преследуют эти… воспоминания… для меня не составляет никакой трудности, представить, что однажды они исчезнут. Или что я слишком много обращаю на это внимания. Возможно, это правда. – Она слабо улыбнулась, и он почувствовал, что его броня треснула где-то у сердца. Он напомнил себе, что ведь она приехала к нему прошлой ночью. Она проехала целый час, чтобы провести с ним ночь. Она могла бы провести ночь и с Рэнди, и он никогда бы об этом не узнал. Но она этого не сделала. Она хотела быть с ним. Рэнди – просто друг, как она говорила. Друг, который не побоялся бросить вызов слепому оптимистическому отношению Клэр к жизни. Рэнди бы не дал ей лить слезы, которые она лила в постели прошлой ночью, не узнав их причины.

Он перебирал бумаги для утреннего заседания, пока Клэр готовилась к отъезду. Он наблюдал, как она упаковывает дорожную сумку. У нее сгорбились плечи, словно под тяжестью чего-то. Раньше он не замечал такого. Подъехав к кровати, когда она застегивала молнию на сумке, Джон коснулся ее рукой, и она присела на край постели, повернув к нему лицо.

– Я сожалею, что мы поссорились, – сказал он.

– А мне жаль, что так получилось с Джилом. Правда.

– Я знаю. – Он провел большим пальцем по ее ладони. – Думаю, нам необходимо сменить обстановку, –