свой болт, помахал им и нассал парню в глаз.

— О-о-о-о-о, о-о-о-о, ах ты, грязный разъебай! — вскричал парень. — О-о-о, ах ты, скотина, дьявол, говна кусок!

Он слышал, как парень отрывает туалетную бумагу и вытирает лицо. Потом парень расплакался. Фрэнк вышел из кабинки, вымыл руки. Досматривать фильм ему не хотелось. Потом он оказался на улице и направился в сторону гостиницы. Потом он оказался в вестибюле. Портье кивком подозвал его к себе.

— Чего? — спросил Фрэнк.

— Слушайте, мистер Эванс, я хочу извиниться. Я вас просто разыграл.

— О чем это вы?

— Сами знаете.

— Нет, не знаю.

— Ну, насчет того, что вы теряете рассудок. Я же пил, сами знаете. Не говорите никому, а то я потеряю работу. Но я же пил. Я знаю, что вы не теряете рассудок. Я просто пошутил.

— Но я и вправду теряю рассудок, — сказал Фрэнк. — И спасибо за сыр.

Потом он повернулся и стал подниматься по лестнице. Добравшись до своего номера, он сел за письменный стол. Достал пружинный нож, нажал кнопку и посмотрел на лезвие. Оно было остро заточено с одной стороны. Им можно было и пырнуть, и что-нибудь отрезать. Он нажал кнопку и положил нож в карман. Потом Фрэнк нашел бумагу и ручку и начал писать:

Дорогая мама!

Это сатанинский город. Здесь правит Нечистый. Всюду секс, и используется он не в качестве орудия Красоты, как повелевает Господь, а в качестве орудия Зла. Да, наверняка он попал в руки дьявола, в руки Зла. Молоденьких девушек заставляют пить джин, а потом эти звери лишают их невинности и насильно отправляют в публичный дом. Это ужасно. Это невероятно. У меня просто сердце разрывается. Сегодня я прогуливался по берегу. Точнее, не по берегу, а по вершинам утесов. Там я остановился и присел, чтобы надышаться Красотой. Морем, небом, песком. Жизнь стала Вечным Блаженством. Потом произошло нечто сверхъестественное. Снизу меня увидали три маленькие белочки, и они начали подниматься на скалы. Когда они поднимались ко мне, я видел, как из-за камней и расщелин утесов выглядывают их маленькие мордочки. Наконец они оказались у моих ног. Они смотрели на меня своими глазками. Никогда, мама, не видел я глаз прекраснее — не тронутые Грехом, они вмещали в себя все небо, все море, Вечность. Наконец я пошевелился, и они…

Раздался стук в дверь. Фрэнк встал, подошел к двери, открыл ее. Это был портье.

— Прошу вас, мистер Эванс, мне надо с вами поговорить.

— Хорошо, входите.

Портье закрыл дверь и встал перед Фрэнком. От портье пахло вином.

— Мистер Эванс, не сообщайте, пожалуйста, администрации о нашем маленьком недоразумении.

— Я не понимаю, о чем вы.

— Вы замечательный человек, мистер Эванс. Сами знаете, я же пил.

— Вы прощены. Идите.

— Мистер Эванс, я должен вам кое-что сказать.

— Прекрасно. Что именно?

— Я люблю вас, мистер Эванс.

— А, вы имеете в виду мою душу, да, мой мальчик?

— Нет, ваше тело, мистер Эванс.

— Что?

— Ваше тело, мистер Эванс. Прошу вас, не обижайтесь, но я хочу, чтобы вы меня натянули!

— Что?

— НАТЯНИТЕ МЕНЯ, мистер Эванс! Меня потягивала половина Военно-морского флота Соединенных Штатов. А эти мальчики знают толк в таких вещах, мистер Эванс. Что может быть лучше, чем чистенькое, кругленькое очко!

— Немедленно покиньте мой номер!

Портье обнял Фрэнка за шею, потом приник губами к губам Фрэнка. Губы у портье были очень мокрые и холодные, изо рта воняло.

— Ах ты, гнусный ублюдок! ТЫ ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ!

— Я люблю вас, мистер Эванс!

— Грязная свинья!

Фрэнк взял нож, нажал кнопку, лезвие выскочило, и он воткнул его в живот портье. Потом вынул.

— Мистер Эванс… боже мой…

Портье упал на пол. Руками он зажимал рану, пытаясь остановить кровь.

— Ублюдок! ТЫ ПОЦЕЛОВАЛ МЕНЯ!

Фрэнк наклонился и расстегнул ширинку портье. Потом он достал пенис портье, потянул его вверх, к себе, и отрезал на три четверти длины.

— Ах, боже мой, боже мой, боже мой, боже мой… — сказал портье.

Фрэнк пошел в ванную и выбросил отрезанный кусок в унитаз. Он спустил воду. Потом он хорошенько вымыл руки с мылом. Он вышел и вновь сел за стол. Взял ручку.

…убежали, но зато я увидел Вечность.

Мама, я должен уехать из этого города, из этой гостиницы — почти во все тела здесь вселился Нечистый. Я напишу тебе уже из другого города — возможно, из Сан-Франциско, Портленда или Сиэтла. Мне хочется переехать на север. Я постоянно думаю о тебе и надеюсь, что ты счастлива и находишься в добром здравии, и да пребудет с тобой милостивый Господь.

Твой любящий сын

Фрэнк

Он написал на конверте адрес, запечатал конверт, наклеил марку, а потом встал и положил письмо во внутренний карман пальто, которое висело в стенном шкафу. После чего взял из стенного шкафа чемодан, положил его на кровать, открыл и начал упаковывать вещи.

Я шел, греясь на солнышке и изнывая от безделья. Шел, шел. Казалось, я уже достиг некоего предела. Я поднял голову и увидел железную дорогу, а у самых рельсов стояла маленькая лачуга, некрашеная. Снаружи висело объявление:

ТРЕБУЮТСЯ РАБОТНИКИ

Я вошел. Там сидел маленький старикашка в сине-зеленых подтяжках и жевал табак.

— Ну? — спросил он.

— Я, э-э, я…

— Ну, парень, давай выкладывай! Чего надо?

— Я прочел… ваше объявление… требуются работники.

— Хочешь наняться?

— Наняться? Кем?

— Ну не танцовщицей же, черт подери, в кордебалет!

Он наклонился и сплюнул в грязную плевательницу, потом вновь принялся за свою табачную жвачку, втягивая щеки над беззубым ртом.

— А что делать?

— Там тебе скажут.

— Где — там?

— Это бригада железнодорожных рабочих, где-то к западу от Сакраменто.

— Сакраменто?