внимание на то, что в 1962-1963 годах вы были редактором скромного журнала «Леймбёрд». Составлявшиеся вами подборки поэзии и прозы нам очень понравились. Мы полагаем, что вы подходите для работы у нас, в редакционном отделе. Думаю, мы сможем прийти к обоюдному согласию. Начальный оклад на данной должности составляет двести долларов в неделю, и своим согласием вы окажете нам большую честь. В случае, если вы склонны принять наше предложение, позвоните нам, пожалуйста, за наш счет по телефону…….., и мы переведем вам телеграфом деньги на самолет, а также изрядную, по нашему мнению, сумму на мелкие расходы. С глубоким почтением,

Д. Р. Сигно,

главный редактор «Уорлдвей букс инк.»

Дэн выпил пива, поставил вариться пару яиц и позвонил Сигно. у Сигно был такой голос, точно он говорил сквозь листовую сталь, однако Сигно опубликовал некоторых величайших в мире писателей, к тому же в разговоре Сигно особенно не церемонился, чего никак нельзя было предположить по стилю его письма.

— я вам действительно нужен? — спросил его Дэн.

— а как же, — сказал Сигно, — там обо всем написано.

— хорошо, высылайте деньги, и я вылетаю.

— деньги уже высланы, — сказал Сигно. — ждем с нетерпением.

он повесил трубку. Сигно то есть. Дэн доварил яйца, лег в постель и проспал еще два часа…

полет в Нью-Йорк мог бы пройти и получше, то ли дело было в том, что прежде он никогда не летал, то ли в странном голосе Сигно, звучавшем сквозь листовую сталь, — этого Дэн не знал, из резины в сталь, ну что ж, вероятно, Сигно — очень занятой человек, наверно, в этом все дело, бывают люди, которые очень заняты, всегда, как бы то ни было, когда Скорски сел в самолет, он был уже изрядно навеселе и к тому же имел с собой немного «Грэнд-дэда». однако не успели они проделать и полпути, как он все допил и принялся выпрашивать спиртное у стюардессы, он понятия не имел о том, что она ему подает, — напиток был сладкий, с лиловым оттенком и, похоже, не очень хорошо ложился на «Грэнддэд». вскоре он уже болтал со всеми пассажирами и рассказывал им, что он — Роки Грациано, бывший боксер, поначалу они смеялись, потом притихли, а он все продолжал настаивать на своем:

— я — Рок, ага, я — Рок, эх, как я их всех вырубал! в живот и в голову! а как толпа у меня стонала!

потом его начало тошнить, и он едва успел добраться до сортира, когда он тужился, часть блевотины каким-то образом попала ему в башмаки и носки, тогда он снял и башмаки, и носки, постирал носки и вышел в салон босиком, носки он положил куда-то на просушку, ботинки тоже куда-то задевал, а потом и вовсе забыл, куда все это засунул.

он принялся расхаживать в проходе между креслами, босиком.

— мистер Скорски, — сказала ему стюардесса, — сядьте, пожалуйста, на место.

— Грациано. Рок. кстати, кто, черт подери, украл у меня башмаки и носки? голову оторву!

он наблевал прямо в проходе, и одна старуха зашипела на него, как змея.

— мистер Скорски, — сказала стюардесса, — я убедительно прошу вас занять свое место!

Дэн схватил ее за руку.

— ты мне нравишься, сейчас я тебя прямо в проходе буду насиловать, только представь себе! изнасилование в небе! ты получишь ОГРОМНОЕ удовольствие! бывший боксер Ройи. Грапиано насилует стюардессу над Иллинойсом! иди сюда!

Дэн обхватил ее за талию, лицо у нее было до ужаса невыразительным и дурацким; молодая, самовлюбленная и уродливая, у нее было умственное развитие грудастой синички и не было сисек, однако она оказалась сильной, она вырвалась и бросилась в кабину пилота. Дэн блеванул, дошел до своего места и сел.

вышел второй пилот, человек с огромными ягодицами, крупной челюстью и трехэтажным домом с четырьмя детьми и сумасшедшей женой.

— эй, дружище, — сказал второй пилот.

— чего, мать твою?

— приди в себя, я слышал, ты поднял шум.

— шум? какой шум? ты случаем не педрила, летун?

— говорю тебе, приди в себя!

— заткни хлебало, мать твою! я заплатил за билет!

обладатель огромных ягодиц взял привязной ремень и с нескрываемым презрением пристегнул Дэна к креслу, продемонстрировав свою грозную силу не менее хвастливо, чем слон, с корнем выдирающий хоботом манговое дерево.

— так и СИДИ!

— я — Роки Грациано, — сообщил Дэн второму пилоту, второй пилот уже удалился в передний салон, когда стюардесса подошла и увидела спеленатого в кресле Скорского, она прыснула со смеху.

— я в тебя двенадцать ДЮЙМОВ всажу! — крикнул он ей.

старуха опять зашипела на него змеей…

из аэропорта, босиком, он добрался на такси до нового Виллиджа. он легко нашел комнату, а также бар за углом, в баре он пил до утра, и никто даже слова не сказал по поводу его босых ног. никто его даже не замечал, никто с ним не заговаривал, ну конечно, он же попал в Нью-Йорк.

никто не сказал ни слова даже наутро, когда он покупал носки и ботинки, войдя в магазин босиком. возраст города исчислялся веками, город был искушен во всем и потому лишен смысла и равнодушен.

через пару дней он позвонил Сигно.

— как долетели, мистер Скорски?

— отлично.

— ну что ж, я сегодня завтракаю в «Гриффо». это совсем рядом с «Уорлдвей». давайте встретимся там, допустим, через полчаса.

— а где это «Гриффо»? То есть адрес какой?

— так и скажите водителю: «Гриффо».

он повесил трубку. Сигно то есть.

Дэн сказал водителю: «Гриффо». и они доехали, он вошел, остановился в дверях, в заведении было сорок пять человек, который из них Сигно?

— Скорски, — услышал он чей-то голос, — сюда.

там был столик. Сигно. еще один, они пили коктейль, когда он сел, подошел официант и поставил коктейль перед ним.

Господи, это уже было похоже на дело.

— откуда вы узнали, кто я такой? — спросил он Сигно.

— да так, узнал, — сказал Сигно.

Сигно никогда не смотрел на человека, всегда только поверх его головы, точно ждал некоего откровения или того, что вот-вот влетит птичка, а то и отравленная стрела, выпущенная африканкой- убанги.

— это Странновато, — сказал Сигно.

— да, — сказал Дэн, — странно, и весьма.

— я говорю, это мистер Странновато, один из наших старших редакторов.

— привет, — сказал Странновато, — я всегда восхищался вашим творчеством.

со Странновато дело обстояло как раз наоборот: он постоянно смотрел вниз, на пол, как будто ждал, когда нечто выползет наружу в щель между половицами — то ли обнаружится выход нефти, то ли загнанная охотниками рысь, то ли полчища ошалевших от пива тараканов, никто не произносил ни слова. Дэн прикончил свой коктейль и ждал, когда это сделают они, а они пили очень медленно, как будто их это не касалось, как будто это было водянистое молоко, выпив еще по коктейлю, они направились в контору…

они показали ему его стол, все столы были отделены друг от друга высокими, как стены, перегородками из белого стекла, сквозь стекло ничего не было видно, а позади стола белая стеклянная дверь, закрытая, после нажатия кнопки прямо перед столом закрывалось стеклянное окошечко, и вы оставались одни, там вполне можно было завалить секретаршу, и никто бы ни черта не узнал, одна из