– Андрей! Скажи, где болит!

– Все нор… мально. Это лихо… радка. От яда.

Странно, что я еще сохранил способность разговаривать.

Кира переполошилась.

– Как ее лечить? Скажи! Скажи, я все сделаю!

– Никак. Сама… пройдет. Через полчаса. Помоги мне… лечь.

Она тут же обняла меня за плечи и потянула вниз. Если б не ситуация, я бы, наверное, усмехнулся: ну, как же, девушка укладывает мужика на землю. Интересно, с какой целью.

«Все бы тебе шутить. Юмор висельника, блин. Даже в эпицентре небось найдешь повод поржать».

Через минуту я почувствовал, что лежу. Голова упиралась во что-то мягкое, похоже, в рюкзак. А по груди растекалось странное тепло: я не сразу понял, что Кира так и не отпустила меня, а наоборот – прижалась еще крепче. По-моему, она что-то шептала мне на ухо. Что-то очень доброе и ласковое.

Жаль, я не слышал.

А когда чувства вернулись, первое, что я ощутил, – мокрые дорожки на щеке. Кира плакала. Она больше не шептала, только всхлипывала.

– Не плачь, все нормально. Это жутко выглядит со стороны, но быстро проходит. У вжиков парализующий укус. Специально, чтобы жертва не смогла сразу же избавиться от личинок.

Кира промолчала. Я повернул голову и увидел зареванное лицо с совершенно счастливыми глазами. Да, перемены настроения никуда не делись: Андреналин выпал из жизни – поплакала, снова очнулся – обрадовалась. Бедный маленький псионик!

– Ну что ты? Все хорошо, все просто здорово. Ты замечательно меня вылечила.

– Я подумала… подумала, что сделала какую– нибудь ошибку. Я никогда раньше не пробовала жечь и лечить одновременно.

– Но справилась же. Ты молодец, у тебя прекрасно все получается. Особенно если не отступаешь и идешь до конца.

Она смутилась и, наверное, залилась румянцем, только я не разглядел – щеки и глаза и так красные от недавних слез. Наверное, как и я, вспомнила свою первую попытку, тогда, рядом с куполом Оазиса. Ничего, со временем научится правильно перераспределять пси-резерв. Любой профи когда-то был учеником и совершал детские ошибки, но стал мастером как раз потому, что не сломался после первых неудач.

– А потом ты перестал мне отвечать, и я испугалась. Я ведь не знаю, что надо делать и как тебя лечить. А вдруг без помощи ты умрешь? И еще я подумала, что тогда останусь одна во всем мире, и мне стало очень страшно и одиноко.

Я усмехнулся.

– Наверное, я не слишком похож на героя из твоих фантазий, да, Кир? То клинит в голове какая-то штуковина, то падаю замертво от пустячных царапин!

– Да… что ты такое говоришь! Ты в сто раз лучше любого героя. Ты вообще лучший на свете.

Она поцеловала меня в губы и тут же отпрянула посмотреть, не рассердился ли.

Стоп, приехали. Такие повороты надо обсуждать на свежую голову.

И не лежа.

То есть, конечно, лучше бы именно так – лежа, да еще в объятиях друг друга, но не посреди же недавнего поля боя, в хитине и внутренностях расстрелянных вжиков? Да еще с лихорадкой в крови.

Я приподнялся на локтях. Кира тут же защебетала:

– Куда же ты! Тебе надо отдохнуть!

– Потом отдохну. Сейчас надо уходить.

– Куда?! Зачем? Динго убежали…

– Не в собачках дело. Мы на заслоне в двух переходах от Москвы, здесь постоянно кто-то пасется – расчищает, тренируется, тестирует новое оружие. Могут появиться в любую минуту, особенно если слышали пальбу. И я не уверен, что это будут друзья.

– Но ты ранен! И еще лихорадка…

– Почему, уже не ранен. Кое-кто меня вылечил, – сказал я с улыбкой и попробовал подняться. С первого раза не получилось: тут же закружилась голова, перед глазами заплясали черные круги. Но я пересилил себя и встал. Раньше, чем Кира подскочила помогать.

Еще не хватало.

– У тебя мало сил. Чтобы зарастить ожоги и укусы, твой организм потратил много энергии. Я же говорила, что умею перестраивать ткани. Но я только направляю и помогаю…

– Двигаться надо сейчас, Кир. И как можно быстрее.

– Тебе надо поесть и отдохнуть – тогда и пойдем.

– Сейчас. Вопрос закрыт. Кто-то обещал меня слушаться.

Она кивнула, бросилась собирать вещи. Аккуратно свернула сталк, запихнула в мой мешок. Подняла с земли винтовку.

Прежде чем она попыталась навьючить весь наш скарб, я забрал у нее СВД.

– Тебе тяжело! – запротестовала Кира.

– Ничего, справлюсь.

– Тогда, – она с вызовом тряхнула челкой, – я понесу все мешки.

Да, я знал, что через пару часов она выдохнется, и мы оба свалимся без сил. Но ей очень хотелось помогать, хоть чем-то отплатить человеку, что загораживает ее собой от любой опасности. По-моему, она только сейчас поняла: друг не бывает наемником. И наоборот.

Я не сказал ни «да», ни «нет». Такие решения не нуждаются в одобрении.

Заметил лишь:

– Надо поискать место для привала.

Кира кивнула и нахмурилась. Подумала, наверное, что я не верю в ее силы.

Первый час пути я как-то держался. Методично переставлял ноги, тупо считал шаги и даже изредка смотрел по сторонам. Мы шли на юго-запад от заслона, чуть удаляясь от Новой Москвы. В предместья столицы, чудовищное нагромождение развалин, шлака и мусора я решил пока не соваться. В таком состоянии – чистое самоубийство. Даже от мародеров не отмахаемся.

Экран КПК зиял пустотой – ни одного ника. Радар тоже молчал. Похоже, прогулки скучающих кланеров с непременной стрельбой из тяжелых пушек разогнали от купола всех независимых сталкеров и шахтеров.

Слабость разливалась по всему телу. К концу дня я уже топал на автопилоте, почти не различая дороги, лишь изредка смотрел по сторонам в поисках убежища. Кира что-то говорила, но я не слушал, стараясь сосредоточиться хотя бы на том, чтобы не упасть.

Отойти бы от заслона километров на десять, а там – хоть в чистом поле ночуй. Не так опасно.

Как ни странно, я продержался. Когда солнце коснулось горизонта, Кира тоже начала уставать и больше уже не обгоняла меня на каждом шаге. Комп все так же показывал чистый экран, даже датчики движения не ловили ничего крупнее полевой мыши.

Вдруг Кира остановилась – я услышал, как стих шелест ее шагов. Что-то пробормотала. Потом громко и отчетливо сказала:

– Хорошо.

Я даже не успел удивиться, потому что в голове вдруг взорвалась бомба.

Наверное, я бы так и грохнулся рожей в землю, но меня удержали. Даже не маленькие и слабые руки, что вцепились в отворот джинсовки, а голос и слова Киры:

– Подожди, Андрей! Потерпи еще немного. Тут недалеко.

Глубоко внутри меня разбирало жуткое любопытство: откуда Кира, которая, по собственным словам, никогда не бывала в Новой Москве и окрестностях, знает, где находится это самое «недалеко». Но сил спрашивать уже не осталось. Я на ногах-то с трудом держался.

– Обопрись на меня, – сказала Кира. – Вот так. И пойдем.

Признаться, я совсем не запомнил, как мы шли. Сознание то и дело отключалось, но меня тут же начинали тормошить, просить и уговаривать:

– Пожалуйста, Андрей, еще немножечко… самую чуточку.