этого внутреннего платья, и из-под плаща при ходьбе мелькали яркие пятна.

Собрания Большого Совета представляли собой торжественные церемонии. Сегодня все сорок четыре советника были одеты в полный придворный костюм: на голове – покрытая черным лаком шапочка, серый плащ, украшенное рисунком верхнее платье, шелковые хакама, туфли на толстой подошве, жезл, означающий звание и власть, и декоративная лента, прикрепленная к поясу с мечом. Каждый советник безмолвно шел к своему месту. Огромный зал простирался до самых темных углов Дворца Правительства. По двум сторонам стояли строго симметрично размещенные черные колонны из полированного дерева. Потолок был вдвое выше, чем в обычных зданиях, разукрашенные балки перекрещивались в самом верху. Вдоль стен в круглых медных жаровнях горели угли и курились благовония, создавая вокруг легкую дымку. Несколько масляных ламп давали мерцающий свет. Ничего другого в зале Большого Совета не было, за исключением длинного, изогнутого в форме буквы V, возвышения; там для удобства каждого советника были приготовлены вышитые парчовые подушки. В дальнем конце этого величественного помещения находилась огромная ширма, украшенная аллегорическим изображением создания Японии богом Изанаге и богиней Изанами.

За ширмой находился император-отшельник Го-Ширакава.

Лицом к ширме в центре возвышения на шесть дюймов выше остальных сидел Кийомори на квадратном помосте. Он был главой правительства и главой Совета.

Князь Чикара сидел слева от него. В то время как Кийомори был одет в платье скромного коричневого цвета, что приличествовало буддийскому монаху, Чикара выбрал сочетание, имеющее название «цветок красной сливы»: его верхнее платье было ярко-алого цвета, нижнее платье глубокого фиолетового тона виднелось в прорезях рукавов.

Министр Правой стороны сидел по правую руку от Кийомори. Советники Левой стороны и советники Правой стороны – по двадцать два с каждой стороны возвышения; далее располагались старшие и средние советники, средние и младшие контролеры, старшие писцы и, на концах помоста, младшие писцы.

Йоши сидел рядом с Хироми на правой стороне, на расстоянии примерно в две трети длины зала. Его назначение младшим советником автоматически давало ему пятый разряд.

Кийомори открыл собрание негромкой молитвой Амиде Будде, потом повернулся к князю Чикаре:

– Мой сын, Мунемори-сан, сегодня плохо чувствует себя, поэтому министр Левой стороны проведет сегодня заседание Совета вместо него, – сказал он.

Чикара важно кивнул, затем поднял свой жезл и объявил собрание открытым. После необходимых формальностей он прочел список вопросов, подлежащих обсуждению. Первым пунктом была его обязанность представить Совету нового члена.

– Я представляю Тадамори Йоши, назначенного представителем от Окитсу. Он займет место члена Совета, с которым недавно произошел несчастный случай. – Чикара кивком дал слово Йоши.

– Я искренне ценю возможность говорить в этом высоком Совете, – сказал Йоши. – Я не уверен, что мой голос будет таким же мудрым и сдержанным, как голос того, на чье место я пришел.

Говорят, что мы живем в ужасное, безнравственное время… что, по мнению многих, знаменует предстоящий конец света. Я не думаю, что конец близок, несмотря на трудности, вызванные грозными явлениями природы: болезни, пожары, голод принесли нам страдания и лишении. Однако страшнее этого политическая враждебность, которая натравила брата на брата и ослабила нашу Империю тогда, когда нам нужно быть сильными. Я думаю, что люди доброго образа мыслей, которым дорого процветание нашей императорской семьи, могут спасти нас от беды, если они поднимут свой голос и если те, кто слышит их, обратят внимания на их слова.

Я пришел сюда с миролюбивыми намерениями и протягиваю руку в знак дружбы. Я надеюсь, что если Тайра с Минамото найдут общий язык, возможность гибели будет отвращена. Если они этого не сделают, наше будущее окажется мрачным и безнадежным.

Сегодня, в этот мой первый день в качестве советника, я посвящаю сердце и душу служению нашему Божественному Императору, чтобы защитить его от злых интриг тех немногих эгоистов, которые приобретают власть, прячась за его императорской мантией, и обманывают его.

Среди министров Левой стороны поднялся шум протеста. Сквозь гул голосов прорвался язвительный голос, прошипевший: «Как бы его первый день не оказался последним». Советник императора Юритака мелкими шажками побежал по залу, чтобы передать речь Йоши императору.

Кийомори сохранял бесстрастный вид; он знаком подозвал Чикару и шепотом дал ему указания. Чикара кивнул и вернулся к Совету. Он поднял жезл, чтобы прекратить шум.

– Наш новый представитель говорит резко. Возможно, он не отдает себе отчета в том, какие выводы можно сделать из его слов. Вряд ли можно добиться сотрудничества, о котором он говорил, путем оскорблений в адрес других советников. Но мы ценим его рвение и понимаем пылкость новичка в наших рядах. Может быть, он научится сдержанности и проживет достаточно долго, чтобы послужить императору много раз в будущем.

Чикара произнес скрытую угрозу внешне спокойно. Только его брат Кагасуке, сидевший рядом с ним, видел, как вздрагивала его челюсть. Чикара продолжал, как будто не случилось ничего неприятного:

– Вторым пунктом будет обсуждение мер по отношению к изменникам-монахам Миидеры. Совет много месяцев колебался: конфисковать их владения или только наказать их начальников? Мы должны решить это до конца недели. Младшие члены Совета имеют первое слово.

Чикара и Кагасуке остались одни, все остальные ушли из зала Совета. В огромном помещении гуляли сквозняки, было холодно; жаровни давали мало тепла, ламп было мало, и они недостаточно освещали зал. Рядом с черным парчовым платьем брата, яркий алый плащ Чикары казался каплей крови в огромном пространстве зала.

Лицо Кагасуке выражало злость и смущение.

– Я не понимаю, – сказал он. – Он оскорбил нас, а ты позволил ему уйти, лишь слегка пожурив его. Нам надо было…

Чикара перебил его:

– Кийомори велел мне ничего не предпринимать, не обращать внимания на оскорбления. Поверь мне,