У Йоши все сжалось внутри. Ему отчаянно хотелось сказать: «Отец, прости меня. Я твой сын». Но разве это было возможно? Разве можно было причинить еще большую боль и смятение духа тому, чья жизнь отмерялась минутами?

– Пожалуйста, – попросил его отец.

Йоши уложил усталую голову, вытер губы своей повязкой для головы. Потом, не давая себе времени думать, поднял меч и одним быстрым ударом перерезал спинной мозг, навеки прекратив страдания Чикары.

– Злой меч… злая душа, – простонал он. Его тошнило, и голова кружилась. Цена победы была слишком высока. Он раздвинул платье и осмотрел бедро: из него сочилась кровь при каждом вздохе. Он перевязал рану куском ткани, оторванным от платья, – это остановило кровотечение.

Враг Йоши, его отец, умер, погиб от руки собственного сына. Его отец? Нами и семья – как они будут относиться к нему после того, что он совершил? Какова была цель его жизни? Была ли она направлена ко злу? Почему Будда посылал в этот цикл людей с тем, чтобы они испытывали такие страшные муки?

Он стоял на коленях в красном снегу рядом с умершим; едва видный глаз Тсукиоми, бога луны, холодно смотрел на него. Йоши знал теперь, что он сделает.

Он снял свой пояс и положил мечи на землю с торжественным достоинством, потом он отвернул плащ и платье, обнажив туловище на северном ветру.

Он поднял к небу свой короткий меч.

– Амида Ниорай, который льет свет своего присутствия во всех десяти частях мира, прими в свое небо того, кто призывает твое имя, – монотонно говорил он, и его голос сливался с жалобами ветра на кладбище. – Дай мне вечный покой. Прости меня за то, что я совершил, – закончил он.

Тишина, казалось, наполнилась голосами призраков. Йоши, ослабевший от потери крови, потрясенный поединком с Чикарой, как будто бредил. В его ушах звучала протяжная нота нижнего регистра бивы.

Он был неподвижен, но земля вращалась вокруг него. Он услышал голос, звучавший внутри него; этот голос был полон злорадства, он шипел, фыркал и извергал проклятия. Каким-то образом, не зная как, Йоши узнал его. Он не знал человека, но узнал голос. Хиго! Дух ронина, изгнанный заклинателем в Окитсу.

Дух Хиго извергал поток ругательств. Йоши с трудом понимал слова, таким громким был голос: «Негодяй… ты считаешь, что ты лучше? Ты фехтовальщик? Свинья ты! Мерзость! Скоро ты будешь со мной. Вот увидим тогда, каково тебе придется! Ты убил собственного отца, как убил моего хозяина. Как бы я ни был грешен, я, по крайней мере, отцеубийства не совершал. Я был честный самурай, из-за тебя я осужден на десять тысяч лет в преисподней. Если бы мне пришлось ждать дважды десять тысяч лет, я бы ждал тебя. Тебя ничто не спасет. Скоро, ты будешь в моей власти!»

Йоши старался не слушать эти страшные звуки, но голос не исчезал, и к нему присоединился другой, злобный, льстиво-издевательский голос Канеоки. «Он убил своего отца, – прошептал Канеоки. – Чего еще можно ожидать от гравера, да еще рожденного вне брака?»

Йоши должен был заставить их замолчать. Его рука сжалась на рукоятке короткого меча, и он прижал острие к голому телу слева, под ребрами. Его пальцы были почти бесчувственны и не повиновались ему. Сейчас! – подумал он, усиливая нажим и чувствуя, что острие пронзает его бок. Он плохо понимал, что происходит, его дыхание становилось быстрее и более поверхностным с каждой минутой. Из раны сочилась кровь, и он все слабел. Мороз вызвал у него насморк и затруднял дыхание. Звуки у него в голове становились громче и непонятнее. Теперь он слышал другие голоса и чувствовал присутствие других теней, круживших вокруг него. Постепенно неясные очертания и звуки прояснились, и он увидел эти тени. Вот… Генкай. А там… Ханзо, Ичикава, Айтака! У него выступили слезы на глазах, и дышать стало легче. Его друзья пришли к нему из небесных сфер, но разве они могут помочь ему после того, что случилось этой страшной ночью? Разве Хиго и Канеоки не передали ему вести из мира духов? Как он может осудить прежних друзей, если они обратятся против него? Он совершил самое постыдное преступление.

Йоши старался вонзить лезвие глубже в бок. В руке не было силы, и пальцы скользили по рукоятке.

Но теперь… Что он видел? Планеты, звезды, солнца, кружащиеся в вихре, и Тсукийоми, глядящий вниз; и на их фоне силуэт Генкая. Из руки, поднятой над головой, он посыпал рисом призраки Хиго и Канеоки, проклиная их и прогоняя их назад в преисподнюю. «Амида Ниорай, приди на помощь тому, кто в ней нуждается и кто ее заслуживает», – возглашала тень Генкая, в то время как Хиго и Канеоки исчезли в густой темноте. Последнее, что Йоши видел, был красный шрам на лбу Канеоки, облик которого расплылся и исчез.

Они пришли из Западного Рая, чтобы помочь ему, – Генкай и другие друзья в прошлом. Тень Генкая, кружась, поднялась вверх, и вместо нее показалась плотная фигура Ханзо, круглая голова которого вырисовывалась на фоне лика бога луны. Ханзо заговорил самым ворчливым тоном: «Йоши, ты хороший мальчик, независимо от того, что произошло на этом унылом ледяном поле. Ты всегда боролся против зла, и ты никогда не отказывал тем, кто просил у тебя помощи. Для меня ты был даром, богов, любимым сыном Будды. Твой меч и сердце чисты, и я по-прежнему с гордостью называю тебя сыном».

Позади Ханзо Ичикава кивал, соглашаясь с ним. Призрак был так хорошо виден, что Йоши мог лишь с трудом различать сияние звезд сквозь фигуру Ичикавы, говорившего: «Сеппуку не решит ничего. Сегодня ты сражался храбро и умело. Теперь повернись к жизни и привыкай жить без ненависти. Умереть сейчас означало бы сдаться черным силам Йоми. Откажи им в этом удовольствии. Живи!»

В бредовом состоянии Йоши почти забыл о своем раненом бедре. Сейчас он находился на ином уровне познания, и боль в бедре ослабела, а затем и совсем прекратилась; голоса вокруг него стали громче. И Ичикава растаял, кажущаяся плотность его расшитого синего платья распалась и превратилась в несметное число отдельных кусочков, которые изменили цвет и соединились в новой форме, на этот раз в виде Айтаки. Айтака был одет в темно-коричневое платье с желтыми геометрическими рисунками. Он говорил: «Дорогой брат, ты совершил то, что надо было совершить. Никто не должен осуждать тебя. Благодаря тебе жизнь в десяти областях будет лучше. А будущее нашей страны важнее, чем жизнь одного человека».

– Но он был моим отцом, – простонал Йоши, пытаясь крепче сжать холодную рукоятку короткого меча.

Призраки скользили среди памятников – сменяющиеся и сливающиеся цвета: желтый, синий, коричневый – и повторяли все вместе, в торжественном песнопении, гармонировавшем со звуком струн бивы: «Ты должен продолжать, Йоши. Твоя жизнь должна продолжаться. Вознагради Нами и мать за страдания, которые им причинили ты и твой отец». И, перекрывая другие голоса, послышались слова Генкая: «Да благословит тебя Амида Будда, Йоши. То, что ты сделал, ты совершил ради нас. Мы просим тебя… Живи! Позабудь о прошлом. Думай о завтрашнем дне, и да благословят тебя боги». Голоса