распахнула ее толчком ноги и зашагала дальше по неосвещенному коридору до самого конца, нашла ключ, отперла дверь и вошла внутрь. Я шел следом.

Мы вошли в малюсенькую комнатушку, в которой стояли раскладушка, одностворчатый шкаф, колченогий стол и стул. Грязный истертый ковер закрывал пол.

Распахнутая по левой стене дверь демонстрировала совмещенный туалет с душевой.

Я запер дверь и осмотрелся.

– Это ваш дом? – спросил я недоверчиво.

Она подошла к раскладушке и села на нее. Та заскрипела и прогнулась.

– Место, где можно выспаться. – Она пожала плечами. – Все остальное время я в клубе. Садитесь, красавчик. – Она указала на стул. – Раскладушка не выдержит нас двоих, так что не лелейте надежд.

Я сел верхом на стул и посмотрел на нее.

– Почему вы хотите найти Стеллу? – спросила она.

– Вообще-то мне нужна не она, а Джонни Джексон, который, как я считаю, ее сын.

Она провела пальчиком по шву на джинсах.

– Почему вы думаете, что у Стеллы был сын?

– А разве нет?

Она тихонько рассмеялась:

– Почему вы хотите найти Джонни Джексона?

– Его дедушка оставил ему лягушачью ферму. Кто-то желает ее приобрести. Без согласия Джонни этого сделать нельзя.

– Она много стоит?

– Достаточно. Послушайте, милочка, не будем тратить слишком много времени. Если я сумею разыскать Стеллу, я сумею найти и Джонни и смогу отдохнуть и забыть об этом деле. Вы знаете, где она?

Она снова потрогала щеку, теперь все явственнее проступал на ней кровоподтек.

– До сих пор я работала у Эдди, теперь все. Допустим, вы дадите мне сотню долларов. Мне нужно отсюда уехать.

– Почему именно я?

– За это я смогу рассказать вам про Стеллу и Джонни, чтобы вы могли отдохнуть.

Я достал бумажник, вынул из него двадцатидолларовый банкнот и протянул ей.

– Это за что? – спросила она, но деньги взяла.

– Начинайте говорить, милочка. Остальное появится позже, если вы сообщите мне что-то полезное.

– Стелла умерла от высокой дозы… Она месяцами была на героине. Вот почему ее и выставил Эдди.

– Он сказал, что она попала под машину.

Она кивнула:

– А что еще он мог сказать? Он опасается наркотиков.

– Но она получала героин-то у него?

– Я этого не говорила, верно? – Глаза у нее стали холодными. – Стелла мертва.

– Вы ее знали?

– Конечно. Она учила меня профессии стриптиза. Теперь я занимаю ее место.

– Она вам говорила, что Джонни ее сын?

– Да.

– А кто отец?

– Еще двадцать долларов за этот ответ.

Я дал ей еще одну бумажку.

– Она сказала, что его отец воевал во Вьетнаме.

– Они были женаты?

Она поморщилась:

– Кто теперь хочет жениться?

– Не часто, но иной раз под действием наркотиков. Что она вам сказала про Джонни?

– Что к ее великой радости он убежал от нее еще ребенком.

– Почему?

– Он связывал ее. У нее были приятели, которым ребенок мешал… По-моему, вполне понятно. Удивляться нечему.

– Она знала, куда он отправился?

– Зачем ей беспокоиться? Он уехал, и точка.

Пока я ничего путного не услышал.

– Вы когда-нибудь встречались с Джонни?

Она хитро улыбнулась:

– Долго же вы подходили к этому вопросу, красавчик! Разрешите вам заметить, что это дорогой вопрос.

Инстинкт мне подсказал, что это уже не пустяки. Что такое пятьдесят долларов для агентства? Я заглянул в свой опустошенный бумажник, нашел пятьдесят долларов и протянул ей.

– Повторяю: вы когда-нибудь встречались с Джонни Джексоном?

– Два месяца назад, накануне того дня, когда умерла Стелла.

– Расскажите подробнее, милочка! – воскликнул я нетерпеливо.

– Дайте сигарету.

Я достал пачку, дал ей сигарету, вторую взял себе, закурил, ожидая продолжения.

– Мы с ней были в клубе. Кроме нас, там никого не было. Эдди сидел в своем кабинете. Мы с ней болтали. – Она брезгливо поморщилась. – Потом явились эти двое. Я достаточно часто видела педерастов, но на эту пару стоило посмотреть. Один из них был негр. Настоящий бык. Второй – его мальчик: хорошенький, светловолосый, одетый так, что ваши глаза невольно приковывались к множеству бус и браслетов. Негр стоял на пороге. Хорошенький мальчик мелкими шажками, покачивая бедрами, пересек комнату. Нужно ли вам все это рассказывать? – Она снова поморщилась. – Я ненавижу педерастов. Они сейчас повсюду, разрастаются, как раковая опухоль… Он подошел к нам и глупо улыбнулся, глядя на Стеллу. Я думала, что она его сейчас отошьет, но вместо этого она застыла как восковая кукла, побледнела как полотно и совсем перестала дышать.

«Привет, ма! – произнес этот уродец высоким пронзительным голосом. – Я совсем выдохся. Одолжи мне пятьдесят, хорошо?»

Мы сидели, глядя на него широко раскрытыми глазами. Тогда я закричала, чтобы он убирался ко всем чертям. Мой голос, кажется, пробудил ее. Она воскликнула: «Господи, Джонни, что ты с собой сотворил?» Он же весьма развязно усмехнулся и спросил: «Послушай, ма, что ты сотворила с собой? Дай мне полсотни, я совсем без денег!» Стелла расплакалась, тогда он потянулся к ее сумочке. Но когда он стал ее открывать, я плеснула ему в лицо кока-колы, которую пила. От неожиданности он отскочил в сторону с громкими воплями, что я испортила его одежду. Потом подошел черномазый. Я испугалась, что он меня прибьет, но он схватил Джонни в охапку и потащил к выходу. Стелла поднялась, продолжая плакать, и ушла к себе в комнату. Тогда я ее видела последний раз в живых. Она приняла тройную порцию героина.

Кусочки головоломки разместились по своим полочкам. Джонни Джексон, сын Митчелла Джексона, был гомосексуалистом. Этим объясняется, почему девочки в школе Сирла не могли произвести на него впечатления и почему все те, с кем я о нем говорил, и называли его «славным ребенком», но слишком робким.

Я почувствовал наконец, что кое-чего достиг.

– Вы знаете, где я его смогу найти?

– Он может быть где угодно. Нет, не знаю, и меня это совершенно не интересует. Послушайте, красавчик, что вы скажете в отношении последней десятки?

– Куда вы собираетесь?

Она пожала плечами, на лице у нее было совершенно каменное выражение.

– Не знаю. Я сыта по горло «Скин-клубом». – Она внимательно посмотрела на меня. – Уж не думаете ли