Фэннер улыбнулся и распахнул простыню.

– Залезай, – широким жестом пригласил он.

– Размечтался, – с улыбкой сказала она и вышла из комнаты.

Через несколько минут она вернулась в толстом шерстяном халате. Фэннер недовольно поморщился.

– Он на тебе плохо сидит, – заметил он.

– Может быть, – согласилась она, присаживаясь в противоположном углу широченной кровати. – Зато он теплый.

Она сбросила домашние туфли без задников, а потом и халат. Внизу под ним оказалась розовая шерстяная пижама.

– Всегда мерзну в постели, – заметила она, вытягиваясь рядом с Фэннером.

– Я не дам замерзнуть своей спасительнице, – сказал Фэннер, обнимая ее. – Нет, эта пижама тебе тоже не идет.

– Не дергайся! Я очень устала. Ухаживать за таким детиной – нелегкая задача, – тихо сказала она, мгновенно засыпая.

Фэннер лежал в темноте, прислушиваясь к ее ровному дыханию и ощущая тепло ее тела. Он пытался сосредоточиться, но события последних дней всплывали эпизодически, как разрозненные кадры кинохроники. Через полчаса он заснул, чувствуя к лежавшей рядом женщине нежность, которой давно уже ни к кому не испытывал.

Его разбудило яркое утреннее солнце. С удовольствием потянувшись, он отметил, что голова стала светлой, что ничего не болит. Заспанная Керли сразу села рядом с ним, словно механическая кукла:

– Ну, как мы сегодня себя чувствуем? Фэннер широко улыбнулся:

– С такой сиделкой, а вернее, лежалкой грех чувствовать себя плохо. И с чего бы ты так возилась со мной?

– Не знала, что мужчины так падки на комплименты. Я тебе сказала при первой нашей встрече, что ты мне симпатичен. Она прикрыла глаза.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросил Фэннер. Она поправила волосы и просто ответила:

– О том, что имела несчастье встретить настоящего мужчину, к сожалению, слишком поздно.

Фэннер погладил ее по теплому плечу.

– Ну не надо так трагично, детка. У тебя еще все впереди, – сказал он, опуская руку на ее грудь. Она засмеялась и сбросила руку. Однако глаза ее оставались печальными.

– Я приготовлю тебе завтрак. Бритву найдешь в ванной. Когда он соскреб свою пятидневную щетину, завтрак уже был на столе.

– Великолепно! – сказал он, с вожделением глядя на еду и по-деловому усаживаясь за стол.

В ванной он нашел халат, который, наверное, принадлежал Найтингейлу. Он едва доходил ему до колен и никак не хотел запахиваться на его мощной мускулистой груди, поросшей светлыми курчавыми волосами. Глядя на него, Керли не удержалась от улыбки:

– Не очень энергично орудуй вилкой и ножом, а то останешься в костюме Адама. Уж лучше бы снял. Как я потом отчитаюсь перед Баком?

Фэннер пропустил ее замечания мимо ушей и накинулся на еду. Керли наблюдала, как он быстро расправляется с яичницей с ветчиной, и пошла к плите, чтобы приготовить вторую порцию.

– Ты поправляешься прямо на глазах, – с удовлетворением отметила она.

– Угу, – ответил Фэннер набитым ртом. – Скажи мне, детка, Найтингейл действительно для тебя что-то значит? Она подлила ему кофе.

– Я к нему привыкла за два года. Он добр ко мне и сходит с ума, когда меня нет рядом. Знаешь, как это бывает. Мне не попалось никого, кого бы я могла полюбить по-настоящему. Поэтому я подумала, почему бы не сделать его чуточку счастливее?

Фэннер понимающе кивнул, отодвинулся от стола и закурил:

– А как ты относишься к Тэйлору? Керли заметно вздрогнула, и улыбка мгновенно сошла с ее лица.

– Сыщик всегда сыщик, – горько произнесла она. – Я не собираюсь говорить с тобой о таких вещах, легавый.

– Так ты знаешь, кто я?

– Об этом теперь все знают, – сказала она, собирая тарелки.

– И Найтингейл?

– Конечно.

– Тогда зачем он вытащил меня из этой заварухи?

– Он чем-то обязан Гротти. И он – человек слова. Фэннер напряженно размышлял. Когда она вернулась из кухни, он примирительно сказал:

– Я не собираюсь рушить твой призрачный мирок, малыш. Мы ведь с тобой друзья?

Керли оперлась о стол и подалась к нему. Ее лицо стало жестким и неприветливым, как будто он обманул ее лучшие ожидания.