дороги и тогда нажал педаль акселератора, давая Синди почувствовать внезапный напор бесшумной мощи мотора, стремительно увлекающего их со скоростью более ста миль в час. Там, где дорога кончалась, соединяясь с шоссе, ведущим в Майами, он притормозил и свернул на придорожную площадку.
— Ну, как? — спросил он. — Может, вы хотите сесть за руль сами, прежде чем решить?
Синди непонимающе посмотрела на него, все еще ошеломленная ездой.
— Решить? О чем?
— Разве вы не собираетесь покупать машину? — спросил Эллиот и улыбнулся. — Это ведь был испытательный пробег, правда?
— Если бы. — Она подавила вздох. — Хорошо бы, если бы так. Иметь деньги, иметь бы такую машину.
В Синди было что-то затронувшее Эллиота. Он так привык к куколкам, которые все знали и ничему не удивлялись, были готовы прыгнуть к нему в постель, что Синди сразу понравилась ему.
— Кто вы? — спросил он, закуривая.
Как раз этого Синди и не собиралась ему говорить.
— Синди Лак, — ответила она. — Я — никто, просто девушка, которая живет со дня на день.
— И как же вы живете?
— Как обычно, контора, пишущая машинка, и я.
— Синди, красивое имя. Вы везучая?
— О, да! Ведь я попала в эту машину. О, да! Он рассмеялся.
— Видели какой-нибудь мой фильм?
— Все до единого. Они такие же, как вы, удивительные! «Это не притворное излияние, — подумал Эллиот. — Она говорила от всего сердца».
— Вы приехали в отпуск?
— Правильно.
— Одна?
— Вместе с отцом.
Эллиот взглянул на свои часы.
— Я проголодался. Можно предложить вам ленч, или вас ждет отец?
Джо и Бин, конечно, ждали ее, но она не колебалась. В холодильнике осталась половина холодной курицы и они обойдутся без нее.
Он отвез ее в свою виллу.
Барни атаковал второй слой рубленого шницеля.
— Я хочу, чтобы эта история подвигалась без задержки, мистер Кемпбелл, — сказал он с набитым ртом. — Есть места, которые можно пропустить, но есть и такие, где приходится добавлять от себя, чтобы лучше передать атмосферу, поэтому не думайте, будто я говорю только ради разговора.
Я попросил его продолжать, не мешкая.
Он кивнул.
— Так вот, вилла Эллиота произвела на Синди ошеломляющее впечатление. Ей просто не верилось, что люди могут жить в такой роскоши. Она сидела за столом на террасе, с которой открывался вид на гавань и океан, окруженный цветущим кустарником и орхидейными деревьями. Ленч был таким же безукоризненным, как и обслуживание: молодые креветки, филе в сырном соусе и замороженные фрукты. Подали шампанское, от которого у Синди слегка закружилась голова.
Видя, как она заинтригована всем окружающим, Эллиот провел ее по вилле. Они шли рядом, она, стиснув руки, с круглыми от удивления глазами, дыша учащенно и неровно. Все увиденное сильно взволновало ее.
Когда он, наконец, привел ее обратно в гостиную, она сказала ему самую приятную вещь, когда-либо услышанную им.
— Это самый чудесный дом, какой я видела, — сказала она, — и вы его заслужили, потому что вы дали столько радости и удовольствия стольким людям.
Глядя на нее, наслаждаясь ее красотой, Эллиот испытал приступ желания впервые за несколько месяцев. Ему хотелось отвести ее в спальню, нежно раздеть и уложить в постель. Ему хотелось овладеть ею, как только он умел овладевать женщиной: медленно, растягивая удовольствие, пока не придет оргазм.
На какой-то момент он почувствовал уверенность, что она отдалась бы ему, потом он вспомнил о своем протезе и желание обернулось озлоблением.
И пока он стоял и смотрел на нее с угасающим желанием, у него начались мучительные изводящие боли в ноге, давно превратившейся в пепел в топке клиники.
Теперь ему хотелось лишь поскорее избавиться от нее. Они провели несколько счастливых часов, а теперь вернулась боль, а с ней заботы.
— Ваш отец, наверно, беспокоится, куда вы девались, — сказал он неожиданно отрывисто-грубым голосом.
Удивленная и несколько разочарованная внезапной переменой в нем, Синди начала благодарить, но он отмахнулся. — Тойс сейчас придет. Я должен извиниться, у меня дела. Всего хорошего — и он вышел, оставив ее одну. Три часа, проведенные с ним, сразу были испорчены этим резким и неожиданным прощанием. Ее словно окатили ведром холодной воды.
Шофер-японец отвез ее на Приморский бульвар в «альфе». Она не позволила ему подвезти ее до самого дома. Помимо всего прочего, Синди обидело, что ее не отвезли на «роллсе». Она просто не могла понять, в чем дело, хотя и чувствовала, что произошло что-то неладное.
Барни отхлебнул пиво, а затем принялся выковыривать пальцами кусочек мяса, застрявший в зубах.
Она застала Бина в саду. Джо ушел работать по автобусам.
— Где тебя черти носили? — спросил Бин. — Что с тобой случилось?
Синди рассказала. Когда она описала машину и виллу, Бину пришла в голову неожиданная мысль.
— Этот малый должно быть набит деньгами, — сказал он.
— Конечно. Он знаменитый актер. Ну, разве не чудесно иметь столько денег и жить как он? — Синди вздохнула. — А какой «ролле»!
— Да. — Бин сузил глаза. — Интересно, сколько он стоит?
— Миллионы, если бы он не стоил миллионы, он не мог бы так жить.
— Ты еще увидишь его?
— Нет, он ни с того ни с сего как-то чудно себя повел. — Синди рассказала Бину, как они расстались с Эллиотом.
— У большинства кинозвезд не все дома, — сказал Бин. — А он не пробовал заигрывать с тобой? Синди покраснела.
— Конечно, нет.
— Что это он? — спросил Бин. — Зачем ему понадобилось катать тебя в машине и угощать обедом.
— Не у всех такие замашки, как у тебя! — резко возразила Синди и ушла в бунгало.
В шестом часу вернулся с работы Джо. День выдался не особенно удачным, и он немного тревожился. Он украл пять бумажников и набрал в них только сорок долларов. — Где Синди? — спросил он, садясь рядом с Бином в кресло.
Он снял шляпу и вытер лоб. — Принесла она что-нибудь? Я добыл только сорок баксов. — Она моет голову, или чем-то там занимается, — сказал Бин. — Да, она кое-что принесла, Джо! По моему, это большой куш!
Джо застыл и уставился на него.
— Большой куш? Как так?
— Помните, я говорил, что хочу найти дельце на пятьдесят тысяч баксов, а после мы сможем уехать отсюда, купим где-нибудь дом на побережье и устроимся там втроем, и я женюсь на Синди!
Джо испуганно смотрел на Бина.
— Да, но это были только разговоры, верно?
— Мы загребем пятьдесят кусков, — сказал Бин с заблестевшими глазами. — Это будет не труднее, чем
