Маззо посмотрел на меня злыми глазами.

– Для чего паниковать? У тебя же будет куча денег! Кому нужна вшивая работа на телевидении, когда у тебя будут тысячи в кармане?

Вот тут уж я точно понял, что они задумали меня убить!

Но я не разрешил себе испугаться еще больше.

– Да-а, ты прав, конечно… Но я еще не привык к мысли о своих больших деньгах.

«Роллс» остановился перед входом в резиденцию. Шофер-японец вылез и открыл заднюю дверцу, сняв кепи и кланяясь.

Мы с Маззо поднялись по ступенькам.

– Как в отношении тенниса сегодня днем? – спросил он.

Теперь я уже твердо решил, что, если я собираюсь остаться в живых, Маззо не должен догадаться, что мне известно об их планах. Я должен спокойно делать свое дело и ни о чем не беспокоиться. Пусть он так думает…

– Конечно, – ответил я. – Что сегодня к ленчу?

– Пойду поговорю с шефом. Ты знаешь дорогу наверх.

– Я бы не возражал против пары телячьих котлет и салата. Ничего тяжелого, раз мы будем играть в теннис.

Я поднялся по широкой лестнице и остановился на верхней площадке, но Маззо уже исчез. Внезапно мне захотелось выйти в сад и добраться до ворот. На какое-то мгновение я заколебался, но тут услышал неясный звук, оглянулся и увидел одного из телохранителей, который наблюдал за мной. Когда я посмотрел на него, он приподнял шляпу. Игнорируя его, я прошел по коридору, поднялся на лифте, вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Я прямиком направился к бару, налил себе большую порцию мартини, отнес бокал на стол и сел в кресло. Посмотрел на три телефонных аппарата на столе, поочередно поднял трубки и убедился, что все они отключены.

Закурив сигарету, я задумался о своем будущем. С первого взгляда оно выглядело беспросветным. Я был уверен, что, как только все сделки будут завершены, я отправлюсь по той же дороге, по которой ушли Ларри Эдвардс и Чарльз Дювайн. Думая, я потягивал мартини небольшими глотками. Паника постепенно ослабевала. Мысли становились более ясными. Мне пришло в голову, что если они держат меня в ловушке, то ведь и я тоже держу их в ловушке. Без моей помощи задуманное ими какое-то очень важное дело может провалиться.

Давай-ка подумаем об этом, Джерри, сказал я себе. Давай внимательно вглядимся в создавшуюся ситуацию.

Они так далеко прошли по этому пути, что теперь им без меня не обойтись.

Допустим, они настолько глупы, что избавятся от меня, как в свое время избавились от Ларри Эдвардса… Что тогда? Они будут вынуждены начать все сначала. Им придется отыскать актера, который смог бы играть роль Фергюсона. Потом нужно будет дожидаться, когда он научится подделывать подпись Фергюсона и имитировать его голос. Последнее вообще весьма сложно. Дюрант уже попробовал иметь дело с одним кандидатом, и у него ничего не вышло. Потом он нашел меня. Ему повезло. Ибо я не только внешне подхожу к этой роли, но я научился подделывать подпись Фергюсона и разговаривать его голосом. Чтобы заменить меня, даже при наличии их огромных денег, потребуется немало времени.

Мои мысли перенеслись на Лоретту. Дюрант завтра уезжает в Вашингтон. Лоретта сказала, что, как только Дюранта не будет, сюда явится какой-то священник и привезет свидетельство о браке.

За то, что я поставлю под ним, а также под завещанием подпись Фергюсона, она впоследствии заплатит мне два миллиона долларов. Это ерунда! Я не поверил ей с самого начала. Обещание дал для виду, потому что не забывал о судьбах Ларри Эдвардса и Чарльза Дювайна. Факт то, что и Лоретта, и Дюрант намереваются разделаться со мной.

И все же без меня они пропадут!

Эта мысль придала мне силы.

Единственное, что я должен сделать, это отказываться подделывать чьи-либо подписи, пока они…

Вошел Маззо, толкая перед собой столик.

– Вот ваш ленч, мистер Фергюсон, как приказано…

Он ловко накрыл на стол, я наблюдал за ним. У меня исправилось настроение. Мне еще о многом надо было подумать, но впервые с того дня, как меня похитили, в конце темного, пугающего тоннеля забрезжил свет.

– Вот, пожалуйста, мистер Фергюсон, – сказал Маззо, ставя передо мной блюдо. – Сейчас пойду сам поем. Приду через полтора часа, тогда и сыграем в теннис. Хорошо?

Я ел с аппетитом. Недавняя паника была забыта. Лоретта явится ко мне. И тогда впервые начнется игра начистоту. Ей придется раскрыть свои карты. Конечно, сначала она очень удивится. Но что она сможет сделать?

Я почувствовал себя настолько хорошо, что без труда обыграл Маззо в трех сетах. Я лупил по мячу изо всех своих сил. И по его пораженной физиономии я видел, что мои подачи ему не по зубам. Он тоже здорово старался, но так и не сумел выйти вперед.

Когда игра была закончена, мы оба были мокрыми от пота. Он мне подмигнул.

– Если вы всегда будете играть с таким подъемом, мистер Фергюсон, вы вскоре сможете участвовать в международных соревнованиях. Я давно не играл в таком трудном матче!

– Не думай, и мне пришлось туго, – сказал я со смехом и пошел туда, где оставил свой свитер.

Я вспомнил, что Лоретта говорила, что Джон Меррилл Фергюсон жил с медсестрой в отдельной квартире в левом крыле дома…

Натягивая на себя свитер, я смотрел на левую половину огромного дома. На верхнем этаже я увидел три широких окна, на которых поблескивали металлические решетки.

Металлические решетки? Тюрьма? Был ли Джон Меррилл Фергюсон пленником? Мне припомнились слова Маззо: «Им хочется думать, что он очень плох, но…» Неужели я что-то обнаружил?

– Давайте примем душ, мистер Фергюсон, – сказал Маззо, подбирая ракетки.

Когда мы уходили с корта, моя голова была полна новых мыслей. Допустим, что Джон Меррилл Фергюсон не страдал никаким психическим заболеванием… Допустим, его заперли за решетки для того, чтобы Дюрант и миссис Харриет свободно контролировали фергюсоновскую империю…

А рассказанная мне Лореттой история о неизлечимой болезни мужа была выдумкой, объясняющей, почему им понадобилось нанимать меня, чтобы играть его роль? Для чего держать человека за железными решетками, если он превратился в безвольное создание?

Мы подошли к подножию широкой лестницы, ведущей ко входу в резиденцию. И тут я остановился… На верхней площадке стоял белый карликовый пудель.