Эта прекрасная, чувственная женщина, сидевшая против меня и раскрывавшая мне семейные тайны, не внушала мне доверия. Я инстинктивно чувствовал, что, когда я выполню все то, чего они от меня ждут, я тоже буду ликвидирован…

Она посмотрела на часы над камином.

– Я должна идти. Сегодня утром ты с Дюрантом поедешь в офис.

Она поднялась, улыбнулась и подошла вплотную ко мне. Я обвил ее обеими руками.

– Мне сегодня прийти к тебе вечером? – Ее поцелуй был мягким и манящим.

– Конечно! Маззо знает, что происходит?

– Не беспокойся о нем… – Она оторвалась от меня. – Помни, Джерри, ты мог бы быть Джоном…

И она ушла от меня.

Я глубоко вздохнул. Что она имела в виду, говоря, что я мог бы быть Джоном? Она что-то задумала, это безусловно. Но что? У меня было время… Мне нужна была информация, которую я сумею вытянуть из нее. Но я прекрасно понимал, что хожу по смертельно опасному натянутому канату. Теперь мне было известно, что Фергюсон находится в левом крыле этого огромного дома на попечении сестры и что он быстро превращается в безмозглое существо. Я также узнал, что его обширное царство построено на одолженные деньги, что, если только просочится известие о его болезни, все это царство рухнет, как карточный домик.

В этот момент явился Маззо.

– Сегодня офис, мистер Фергюсон, – сказал он. – Надевайте маску.

Двадцатью минутами позднее облаченный в черный деловой костюм, темные очки и шляпу я спустился вниз по лестнице следом за Маззо к ожидающему внизу «роллсу».

В машине сидел Дюрант, просматривая документы. Я сел с ним.

Маззо устроился рядом с шофером-японцем.

Спрятав бумаги в свой портфель, Дюрант сказал:

– Возле здания всегда дежурят репортеры. Когда вы выйдете из машины, проходите вместе с Маззо. Ваши телохранители не подпустят газетчиков. Вам надо будет подписать бумаги. Ваша новая секретарша – Соня Мелколм. Она не видела мистера Фергюсона. Никаких проблем не возникнет. Никого из других сотрудников вы не встретите.

– Все, что скажете, Джо…

Он повернулся ко мне:

– Я велел называть меня мистером Дюрантом, когда мы одни!

Чувствуя полную уверенность за маской, я улыбнулся ему:

– Не говорите со мной в таком тоне, Джо. Я босс, не забывайте!

У него был такой вид, как будто его сейчас хватит удар. Он произнес придушенным голосом:

– Послушайте меня, проклятый актеришка…

Я прервал его.

– Закройте рот! – рявкнул я голосом Фергюсона. – Послушайте меня. Пресса ждет… Все, что от меня требуется, это сдернуть маску! И в хорошенькое положение вы угодите, верно? Так что перестаньте давить на меня, иначе я надавлю на вас. И кто из нас больше потеряет?

Он смотрел на меня точно так, как, вероятно, Франкенштейн смотрел на созданное им чудовище. Он открыл и закрыл рот, но не произнес ни слова. Мы «поели» друг друга глазами, потом Дюрант отвернулся и стал смотреть в окно.

Господи, до чего же я был доволен собой!

Помни, Джерри, ты мог бы быть Джоном.

Ну, что же, я уже попытался.

Утро оказалось насыщенным. Я выступал в роли миллиардера, и мне это нравилось.

Во-первых, у входа в здание «Электронной и нефтяной корпорации Фергюсона» ожидали четыре фотокорреспондента, но пятеро здоровенных телохранителей оттеснили их прочь, когда я вошел в огромный вестибюль. Дюрант, выглядевший настоящим демоном, я и Маззо вошли в скоростной лифт. Нас в одно мгновение подняли на двадцать четвертый этаж.

Офис Джона Меррилла Фергюсона представлял собой нечто такое, что все видели в кинофильмах: огромное роскошное помещение с окнами-витражами, выходящими на гавань и пляжи, большой письменный стол и так далее.

Лифт доставил нас прямо в это помещение. Дюрант подошел к столу.

– Садитесь. Вам придется подписать множество бумаг.

Теперь он держал себя в руках.

– Лучше вам сначала поупражняться в подписи. Эти бумаги очень важные.

Я отдал Маззо шляпу, потом подошел к изящному креслу и уселся в него. Стол был таким большим, что на нем можно было играть в бильярд.

Дюрант посмотрел на меня так, как смотрит директор фильма, когда устанавливает угол камеры.

– Опусти шторы, – приказал он Маззо.

Когда в комнате воцарился полусвет, он удовлетворенно кивнул и вышел.

Довольно долго я покрывал своей подписью длинный листок бумаги. Затем я, убедившись, что делаю это совершенно автоматически, порвал его на мелкие кусочки и выбросил в корзину для мусора, после этого достал сигарету из толстого портсигара.

– Босс не курит, – сказал Маззо.

– Новая секретарша этого не знает. Дай отдохнуть своему языку, Маззо, – сказал я.

Послышался стук в дверь, и в комнату вошла девушка с целой стопкой папок.

– Доброе утро, мистер Фергюсон, – сказала она, подходя к столу. – Вот это все вам надо подписать, пожалуйста…

Я откинулся в кресле и посмотрел на нее. Она была настоящей женщиной: высокая, хорошо сложенная, с огненно-рыжими волосами, закрученными большим узлом на затылке, с привлекательными чертами лица, хотя и не красавица, с большими зелеными глазами.

– Вы – мисс Мелколм? – спросил я.

– Да, мистер Фергюсон.

Она спокойно смотрела на меня.

– Надеюсь, вам здесь понравится, мисс Мелколм.

– Благодарю вас.

Она сложила папки на стол.

Вошел Дюрант.

– О'кей, мисс Мелколм, – вежливо заговорил он. – Напечатайте срочно этот договор.

– Да, сэр.

Я наблюдал, как она пересекла комнату. Мне понравились ее грациозная походка, тонкая талия и прямая спина.

Когда она ушла, Дюрант потребовал:

– Покажите вашу подпись.

Я расписался за Фергюсона и толкнул листок ему через стол. Он придирчиво рассматривал ее несколько минут, потом кивнул.

– Подпишите все эти документы и письма, – сказал он, указывая на папки. Затем, повернувшись к Маззо, добавил: – Сиди возле него! Он не должен читать того, что подписывает. Понятно?

– Конечно, мистер Дюрант, – сказал Маззо и придвинул стул, чтобы быть совсем рядом со мной.

– Подписывайте бумаги внимательней. – Дюрант снова обращался ко мне. – Не спешите, чтобы не получилось ляпсусов.

– О'кей, Джо, – сказал я и потянулся к первой папке.

Дюрант с минуту понаблюдал за мной, потом вышел.

Эта нудная работа продолжалась целых два часа. Правда, я делал длинные перерывы, чтобы выкурить сигарету и дать отдых руке. Полагаю, что я подписал не менее сотни писем и штук пятьдесят юридических документов.

Когда с этим делом было покончено, Маззо нажал на кнопку селектора и сказал: