натурального шелка, темно-красный галстук и желтовато-коричневые легкие туфли типа «мокасин». – Здорово, да? – воскликнул он. И не то засмеялся, не то вздохнул. Потом достал из коробочки маску из латекса. – Сумеешь ее надеть?

Кончив переодеваться, я забрал маску и отправился в ванную. Они не забыли набить клин на правый каблук этих элегантных туфель.

Надевать самому маску оказалось довольно сложно, но я справился и с этой задачей. Больше всего я боялся ее повредить, но все кончилось благополучно. Потом я подклеил брови и усики.

Маззо стоял в дверях, наблюдая за мной.

– Здорово! – вымолвил он свое любимое словечко. – Ей-богу, я бы не отличил тебя от хозяина!

– Так и планировалось…

– Вот еще шляпа и светозащитные очки, – продолжал Маззо.

Он достал белую шляпу с широкими полями, которую я тут же надел. Потом он протянул мне черные очки, которые надевают горнолыжники.

Он смотрел на меня какими-то другими глазами.

– Я сбегаю за мистером Дюрантом. Он захочет на тебя взглянуть, прежде чем мы уедем. Подожди немного…

Когда он ушел, я стал разглядывать себя в большом зеркале.

Так вот как выглядит Джон Меррилл Фергюсон, один из самых богатых и влиятельных людей в мире…

Внезапно я почувствовал странное возбуждение. Смотревший на меня в зеркале человек был Джоном Мерриллом Фергюсоном! Я поднял руку, и Джон Меррилл Фергюсон тоже поднял руку. Я отступил на два шага назад, и Джон Меррилл Фергюсон тоже отступил на два шага. Я улыбнулся ему, а он улыбнулся мне.

И тут мне в голову пришла одна мысль: а что есть в этом человеке такого, чего нет у меня? Я имел в виду не его деньги и не власть, ибо, разумеется, ни того, ни другого у меня не было… Но у меня были его лицо, его одежда, и я мог теперь без труда подделать его подпись.

Эта мысль проникла ко мне в мозг, совсем как маленькое зернышко… Но зерна со временем прорастают… Я забыл об этом зернышке на время, когда в комнату вошел Дюрант.

Я вышел, прихрамывая, из ванной, подошел к кровати, потом повернулся и взглянул на него.

Невольно я почувствовал удовлетворение, когда увидел промелькнувший в его глазах испуг.

Внимательно посмотрев на меня, Дюрант сказал:

– Очень хорошо… – Он повернулся к Маззо, который стоял в проеме двери. – Ну, мы пошли, – сказал Дюрант и вышел из комнаты.

– Я же сказал тебе, Джерри, – заговорил Маззо, – что это здорово!

Я не пошевелился, только посмотрел ему в глаза.

– Это всего лишь рекомендация, Маззо, – заговорил я конфиденциальным тоном, – но не будет ли безопаснее, если отныне и впредь ты станешь называть меня мистером Фергюсоном, а не Джерри?

Он даже подпрыгнул.

– Что это ты себе вообразил? Послушай, приятель, ты не босс! Я не стану называть тебя мистером Фергюсоном! Это ты будешь делать то, что я буду тебе говорить! Вот так!

– Ты назовешь меня Джерри или приятель, Маззо, – сказал я, – а кто-нибудь это услышит, и мы с тобой сядем в лужу. Я – не мистер Фергюсон, и делаю то, что ты мне говоришь, но называть меня лучше мистером Фергюсоном.

Он потер голову своими огромными ручищами и задумался. Я почти слышал, как скрипели от напряжения его мозги. Наконец он кивнул:

– Да-а, ты говоришь дело. – Потом он усмехнулся: – О'кей, мистер Фергюсон. Пошли!

Выходя из комнаты, я еще не сознавал, что крошечное семечко в моем мозгу стало прорастать.

Я прошел следом за Маззо по широкой лестнице в ярко освещенный вестибюль.

Харриет Фергюсон с неизменным пуделем на руках стояла на пороге центральной гостиной.

Дюрант с портфелем в руках – возле парадной лестницы.

Маззо отошел в сторону.

– Проходите, мистер Фергюсон, – сказал он почтительно.

Я пошел мимо него по лестнице и, видя, что старая женщина наблюдает за нами, задержался у последней ступеньки и прямо посмотрел на нее. Я слышал, как она затаила дыхание. Я улыбнулся ей. Улыбка получилась вымученной из-за маски, но все же это была улыбка.

– Фантастично! – воскликнула она, посмотрев на Дюранта.

– Да, – согласился он. – Пора выходить.

Маззо незаметно мне кивнул. Я захромал вперед и приблизился к старой даме.

– Мадам, – сказал я, – надеюсь, вы удовлетворены?

– Вы могли бы быть моим сыном, – сказала она, и я заметил слезы на ее глазах.

– Это было бы для меня счастьем, – сказал я, припомнив сыгранную мной сцену в каком-то душещипательном фильме тридцатых годов, приподнял ее руку и провел по ней губами.

Отвернувшись, я захромал к Дюранту, который наблюдал за этой сценой с кислым видом, как режиссеры, у которых в свое время я пытался украсть какую-нибудь сценку.

Снаружи, в сгущающихся сумерках, поблескивал «роллс». Шофер-японец услужливо распахнул дверцу.

Первым сел Дюрант, я – следом за ним. Маззо устроился рядом с шофером.

Когда мы выехали на шоссе, Дюрант сказал:

– В аэропорту, Стивенс, нас будет ожидать пресса. Приблизиться к нам они не смогут, но там они, конечно, будут. Мы полетим на самолете корпорации. Вы будете делать в точности все то, что вам скажет Маззо. Никаких проблем не возникнет. Не спешите. Помните: вы – Джон Меррилл Фергюсон. Вас будут надежно охранять. Поднявшись по трапу, вы можете повернуться и поднять руку. Понятно?

– Да, мистер Дюрант, – сказал я.

– В самолете, Стивенс, – продолжал он, – вы кивнете стюардессе и сядете. Вас никто не побеспокоит, пока мы не прилетим. По прибытии на место я вас проинструктирую.

Зароненное в голову зерно давало о себе знать…

– Есть одна мелочь, – сказал я, – но она может оказаться однажды важной… Всего лишь один совет, мистер Дюрант. Не безопаснее ли вам прекратить называть меня Стивенсом? Я не знаю, как вы называете мистера Фергюсона, но разумнее называть меня именно так. Сорвется у вас с языка при посторонних «Стивенс», и вся операция пропала…

Я не смотрел на него, мой взгляд был прикован к затылку шофера-японца.

После долгой паузы Дюрант сказал:

– Да, замечание дельное… мистер Фергюсон. Вы проявляете предусмотрительность.

– В случае провала, мистер Дюрант, я не хочу, чтобы меня считали виновником.

– Да… – Он тяжело дышал. – В таком случае вам лучше называть меня Джо.

– О'кей, Джо.

Больше ничего не было сказано, пока мы не достигли аэропорта. Тут Дюрант повторил:

– Ничего не делайте. Ничего не говорите. Предоставьте все Маззо.

Я не мог отказать себе в маленьком удовольствии:

– Слышу, Джо…

Наш «роллс» явно ожидали.

Охрана открыла двойные дверцы и отсалютовала нам, когда мы выглянули из машины. Чувствуя себя членом королевской семьи, я слегка приподнял руку, отвечая на приветствия.

– Ничего не делайте! – прошипел Дюрант.

Машина помчалась по периметру аэродрома. Впереди я видел слепящие огни и огромную толпу, собравшуюся поблизости от освещенного самолета. Господи, каким же я пользовался успехом!

«Роллс» проехал сквозь приподнятое заграждение, которое тут же опустили. Человек пятнадцать стояли у подножия трапа самолета. По их виду сразу можно было сказать, что это сильные и надежные телохранители.