Гриффитс кивнул.

- Паруса убавлены, сэр.

- Держать круто к ветру, мистер Дринкуотер. И опустите эти треклятые центральные пластины.

- Есть, сэр!

«Кестрел» пошел в самый крутой бейдевинд, сближая угол с люггером. Тот примерно с час шел в западном направлении. Тщательно наводя орудия, канониры обоих кораблей продолжали дуэль. Несколько раз «кестрельцы» издавали победный клич, когда ядра взметали щепы от фальшборта люггера, но прежний боевой настрой угас.

«Этуаль дю Дьябль» кренился на бакборт, подставляя палубу взорам Дринкуотера. Даже на максимальном возвышении французы едва доставали до англичан, в то время как «кестрельцам» приходилось опускать стволы, а после выстрела с усилием накатывать орудия по вздыбленной палубе. К Эпплби отправили троих раненых щепками. Вдруг очередное, пущенное почти горизонтально ядро с «Этуаль дю Дьябль» срикошетило от воды и снизу врезалось в руслень «Кестрела». Сделанный из железного дерева юферс кормового штага мачты был разбит, и растяжка лопнула. Следующее ядро срезало штаг и стеньга с треском накренилась на левый борт.

- Черт! Освободиться от обломков!

Дринкуотер и сам уже бросился в наветренным снастям с топором в руке. Последнее ядро обдало его потоком воздуха и заставило, трепеща словно запутавшаяся в паутине муха, прижаться к вантам. Он почувствовал как задрожали ванты, когда стеньга рухнула, унося с собой реи. Конец лисель-спирта чиркнул по гроту, и ничтожный поначалу разрез постепенно расползался под действием ветра. Сбитая часть мачты упала частью в воду, частью на шкафут. «Кестрел» потерял ход.

Он был побит.

Справа по носу виднелся удаляющийся «Этуаль дю Дьябль». На его корме стоял Сантона, держа в руке шляпу с плюмажем.

Он помахал ей над головой, потом спрыгнул к канонирам, сновавшим у дымящихся еще орудий.

- Сифрал! – выругался Гриффитс, испепеляя неприятеля взором. – Спустить паруса!

Дринкуотер спустился на палубу.

- Мистер Дринкуотер!

- Сэр?

- Постарайтесь спасти что возможно с упавшего за борт рангоута.

Разочарованные взоры офицеров встретились.

- Гордыня предшествует падению, мистер Дринкуотер. Сделайте все, что можно.

- Есть, сэр.

Дринкуотер снова поспешил вперед. Перегнувшись через борт, он воззрился на сплетение дерева, тросов и парусины, блоков и металлических частей. Заметил он и еще кое-что.

На верхушке мачты, на перерубленном с одного конца фале, тащился черный раздвоенный вымпел, словно насмехаясь над побежденным куттером.

Часть вторая Северное море

Шорт вскинул мускулистую руку и обрушил очередной удар плети на спину провинившегося.

- Семь, - бесстрастно отсчитал Джессуп.

Багровые полосы, крестом испещрившие плоть, лопнули, по спине потекла кровь.

- Восемь!

Стоя у талей правого борта, Дринкуотер видел профиль лица наказуемого. Хотя зубы матроса крепко сжимали кожаный ремешок, глаза его были устремлены вперед, вдоль днища шлюпки, к транцу которой он был привязан.

- Девять!

Случилось неизбежное. Пороли аптекаря, который поступил с «Рояйл Уильяма». Звали его Болтон. Болтон не смог или не пожелал приспосабливаться к обстоятельствам. Видимо, внутри его души царил ад, не дающий покоя. Эпплби называл Болтона чирьем в образе человеческом, полным гноя и готовым прорваться. Матрос постоянно пребывал в состоянии апатии, и даже угрозы Шорта будто пролетали у него мимо ушей. Шорт воспринимал это как вызов, а такое любого помощника боцмана выведет из себя. Простить столь непривычного безразличия к себе он не мог, и когда убедился, что тычками тут не поможешь, принялся буквально изводить парня. И понял, что на верном пути. Он напрягал все свои извилины, шел на любую низость, не обращая внимания на растущее выражение отчаяния в глазах Болтона. Тот терпел, но наконец, доведенный до предела, не выдержал. Задав ему выволочку за неловкость во время орудийных учений, Шорт дождался того, чего хотел.

- Болтон! Ах ты тупоголовый дето…

И тут Болтон, издав проклятие, ударил помощника боцмана банником в солнечное сплетение.

- Двенадцать!

Шорт тяжело дышал, боль в животе мучила его. Сменив его, «девятихвостку» взял Харрис, другой помощник боцмана. Он пропустил хвосты через пальцы, очищая от сгустков крови и лимфы. Потом расставил ноги и вскинул плеть.

- Тринадцать!

На палубе собрались все. Гриффитс, Дринкуотер и Трэвеллер были при шпагах, матросы с угрюмыми, безразличными лицами стояли на шкафуте.

- Четырнадцать!

«Кестрел» лежал в дрейфе, обстенив стаксели. Наказание состоялось безотлагательно, они только принайтовили орудия, с которыми проводили учения. Кандалов на куттере не держали, поэтому Гриффитс распорядился высечь провинившегося немедленно.

- Пятнадцать!

Приговор гласил три дюжины ударов. Спина жертвы уже превратилась в кровавое месиво, сама она жалобно стонала. Сломался человек. Дринкуотеру стало нехорошо. Хотя Гриффитс не был тираном и Натаниэль прекрасно понимал необходимость строгой дисциплины, никакое количество плетей не могло сделать из Болтона настоящего моряка. Бог знает, что было не так с этим парнем, хотя, по словам клерка с брандвахты, Болтона осудили за инцест. Но какое бы безумие или гнусность он не сотворил, сейчас с него достаточно. Наказание необходимо прервать, и Дринкуотер поймал себя на том, что с немой просьбой смотрит на Гриффитса.

- Шестнадцать!

Из глотки Болтона раздался низкий, звериный вой, который, как знал Дринкуотер, поднимется вскоре