встретил Дринкуотера. Узнав, что у того проблема с одеждой (поскольку весь гардероб мичмана остался на «Циклопе»), шкипер нашел для него пару чистых штанов, накидку и бушлат.

Спустившись в свою крохотную каюту, Дринкуотер почувствовал огромное удовлетворение. Теперь он мог наслаждаться роскошью уединения – хоть на «Алгонкине» у него было такое преимущество, но за него приходилось платить грузом тяжкой ответственности. До этого мгновения он даже не представлял, насколько угнетающе действовала на него атмосфера брандвахты.

Позже он поднялся на палубу. Дождь усилился. Мрачная пелена скрывала очертания коусендского берега, но для него падающие капли звучали музыкой свободы. Закутавшись в непромокаемый плащ, он осмотрел судно. Оно было добротной постройки, и несло по нескольку вертлюжных орудий по каждому борту. Грот был существенно больше чем у «Алгонкина», да и вообще корабль рождал ощущение солидности, надежности, возникавшее благодаря корпусу из дуба и богатой отделке, на которую не пожалели средств. Даже в дождливый день рангоут сверкал, как новенький, и Дринкуотер рассматривал его с нескрываемым интересом.

Появившийся на палубе капитан Паултер подошел к нему.

– Ну как сынок, тебе уже приходилось сталкиваться с такого типа судами? – акцент безошибочно выдавал в нем жителя столицы.

– С куттерами никогда, сэр, но недавно я командовал призовой шхуной.

– Хорошо. Надеюсь, я не отвлеку тебя надолго от службы королю. Мы с капитаном Кэлвертом отправляемся на острова Силли, обследовать тамошний маяк. Не исключено, что и королевскому офицеру это покажется интересным.

В голосе Паултера Дринкуотер уловил легкую язвительность. Такая интонация была знакома ему: с ее помощью старина Блэкмор и другие представители торгового флота выражали свой протест против стремления военных моряков поставить себя выше их. Натаниэль покраснел.

– Сказать по-правде, сэр, я очень признателен вам за то, что вы вытащили меня с этой брандвахты. Я бы там помер со скуки.

– Ну, хорошо, – произнес Паултер. Он отвернулся и потянул воздух. – Чертов берег. Тут всегда идет дождь.

Яхта вышла из Плимута два дня спустя. Август переходил в сентябрь. Дожди кончились, уступив место ветреным, туманным дням. Но плохая погода не в силах была испортить настроение юному мичману. После тоскливой атмосферы брандвахты служба на корабле Тринити-Хауза казалась сплошным удовольствием. На этом маленьком ладном судне все было отлажено как на корабле первого ранга, только без плетей и унижения, свойственных королевскому флоту.

Капитан Паултер и его помощник оказались прекрасными учителями, и Дринкуотер продвинулся в искусстве управления судном с косым вооружением гораздо дальше, чем за время командования «Алгонкином».

Капитан Энтони Кэлверт оказался человеком общительным, он даже с интересом выслушивал, как Дринкуотер решает ту или иную навигационную задачу. Как-то вечером мичман обедал со Старшим Братом и Паултером. Дринкуотер заметил, к Кэлверту здесь относятся не менее почтительно, чем на флоте к адмиралу Кемпенфельту. На грот-мачте развевался собственный флаг капитана, но его полномочия и ответственность далеко не ограничивались яхтой. Как бы то ни было, Кэлверт выказал себя человеком интересующимся, и в свою очередь интересным.

Пока куттер прокладывал себе путь на запад, Дринкуотер рассказывал собеседникам историю с «Алгонкином». В полночь он простился с Паултером и Кэлвертом чтобы сменить помощника. Штормило, ночь была темной, сырой и негостеприимной.

Сообщив Дринкуотеру координаты и курс, помощник прокричал ему на ухо:

– Идите правым галсом еще в течение часа. Мы сейчас довольно далеко от Вулф-рока, но когда повернете на север, смотрите в оба. Мы уже уклонимся достаточно к западу, но прилив, да еще с попутным ветром, будет свирепым, как дьявол. Советую вам быть очень осторожным.

– Есть, – прокричал Дринкуотер человеку, закутанному в черный плащ, с которого потоками стекала вода. И остался размышлять над опасностями невидимой скалы Вулф. Этот одинокий риф, наряду с Эддистоном, являлся самым страшным кошмаром для моряков у южного побережья Англии. Даже в спокойные дни волны постоянно перекатываются через него, и только в 1795 году была предпринята первая неудачная попытка установить на нем маяк. Но при первом же шторме конструкцию снесло, и сменилось еще поколение прежде чем на этом опасном утесе был установлен, наконец, постоянный навигационный знак. Рассказывали, что при определенных погодных условиях подземные пещеры издают воющий звук, который и дал скале ее имя, но в ту ночь ничего не было слышно кроме рева ветра и скрипа корпуса яхты, идущей на зюйд-зюйд-вест.

Еще до наступления темноты Паултер распорядился взять на громадном полотнище грота четыре рифа. Капитан не торопился, поскольку его задачей было лечь в дрейф у Силли и понаблюдать за маяком св. Агнессы. Именно с этой целью Кэлверт прибыл сюда из Лондона.

В две склянки Дринкуотер приготовился к повороту на левый галс. Перед тем как отдать команду, он отправился вперед, посмотреть на передние паруса. Стаксель был зарифлен, а далеко на бушприте летучий кливер трепетал под напором бури. Дринкуотер знал: для того, чтобы уравновесить огромный грот требовалось выносить кливер как можно дальше на бушприт. Мичман наблюдал, как последний пронзает хребет волны, тогда как нос еще только сходит с волны предыдущей. Носовая фигура стоящего на задних лапах льва скрылась в пене, хлынувшей из-под уверенно рассекающего воду форштевня куттера. Натаниэль вернулся на корму, командуя вахтенным занять места, посмотрел на компас, потом поднял глаза на флаг Кэлверта, натянувшийся под напором ветра так, словно его сделали из дерева. Двое матросов склонялись над мощным румпелем.

– Переложить руль! – крикнул он им возбужденно.

Крен яхты уменьшился, она выпрямилась, паруса ее бешено захлопали. Корпус приподнимался и опускался в такт налетающим волнам.

Дринкуотер закусил губу. Яхте требовалось время, чтобы пересечь линию ветра, но ее экипаж хорошо знал свое дело. Собственно, его приказы требовались скорее для его собственного удовлетворения, чем для управления судном. Когда судно увалилось под ветер, крохотный летучий кливер заполоскал, потом напор ветра наполнил его, воздействуя тем самым на мощный рычаг в виде бушприта. Куттер развернулся на пятачке, грот забрал ветер, потом заработал стаксель. Наконец пришла очередь штормового кливера, он захлопал, словно орудийные залпы, пока натяжение подветренного шкота не усмирило его. Куттер помчался на северо-запад, и Дринкуотер с облегчением вздохнул.

В таких условиях нечего было и мечтать свериться с картой. Палубу постоянно заливали потоки воды, и казалось, что две шлюпки, принайтовленные на миделе, по своей воле плывут по палубе. Примерно через час паруса вдруг заполоскали. Сразу несколько человек закричали, что ветер меняет направление.

– Не упускать ветер, – проревел Дринкуотер рулевым, и до него долетел слабый ответ:

– Есть, сэр, но это значить пойти на север, сэр.

Дринкуотер одернул себя, что это не военный корабль, и ответ рулевого не отказ подчиниться, а важное сообщение.

На север. Он потряс головой, стараясь вытрясти усталость и излишки кэлвертовского портвейна. С учетом идущего на восток течения и дрейфа он может посадить корабль на Вулф-Рок! В животе у него зашевелился комок страха, но мичман старался прогнать его, напоминая себе, что вся скала занимает площадь не большую, чем палуба куттера. Каковы их шансы попасть именно в эту точку?

Рядом с ним возникла фигура. Это был Паултер.

– Послушай-ка шкаторину, сынок. Вулф доставит тебе хлопот, – замечание звучало не как вопрос, а как констатация факта. Камень упал с души Дринкуотера. Ум его прояснился, и он снова обрел возможность думать.

– Вы хотите, чтобы я снова лег на другой галс, капитан, и взял западнее, сэр?

Паултер посмотрел на освещенный тусклой лампой компас. Дринкуотеру показалось, что по губам капитана пробежала едва заметная улыбка.

– Это было бы неплохо, мистер Дринкуотер.

– Есть, сэр.