– Я нашел ее в компании с убитым черным. Он, видимо, дал ей ЛСД, после чего она его пришила.
– Она убила его? – хрипло выдавил Гранди.
– Зарезала. Мои друзья зароют его, свидетелей нет.
Не сказав больше ни слова, Гранди вошел в клинику.
Потной рукой Фрост зажег сигарету. Под колесами подъехавшей машины скрипнул гравий, из нее выскочил Силк.
– Я же сказал тебе, не вмешивайся в это дело, – набросился на него Фрост.
– Ты идиот! Надо немедленно потребовать у него деньги. Все улики у нас, ему некуда деваться.
Фрост с ненавистью, как бы прозрев, смотрел на острое лицо Силка. Как же низко он пал, связавшись с этими подонками. В погоне за наживой он сам стал таким же. Помог бежать психически больной девушке, теперь из-за него она умирает. Фрост почувствовал отвращение к самому себе.
Отвернувшись от Силка, он медленно побрел в здание клиники.
Силк выругался. Не обращая на него внимания, Фрост вошел в холл и обратился к пожилой дежурной медсестре:
– Передайте мистеру Гранди, что я буду на вилле, если ему понадоблюсь. Мое имя Фрост.
– Обязательно, мистер Фрост, – любезно отозвалась она, имя Гранди тут же возымело действие.
Фрост вдруг вспомнил про Амандо.
– Вы не скажете, как состояние мистера Амандо?
– Он умер час назад. Второй приступ.
– Счастливо отделался, – и оставив ее с открытым ртом, вышел на улицу.
Силк нетерпеливо схватил его за руку:
– Ты должен вернуться и поговорить с Гранди!
Приняв стойку, Фрост с наслаждением врезал правой Силку в челюсть, и тот рухнул как подкошенный.
Обойдя его, Фрост сел в «Ламборджини» и поехал на виллу.
Целых два часа провел Гранди в одиночестве в небольшой кондиционированной комнатке, где стояли несколько кресел и столик с журналами в ярких обложках.
Он сидел, углубившись в воспоминания, заново переживая свою жизнь. Детство он провел в бедном районе Неаполя, который населяли в основном воры и жулики. Отца убили в уличной потасовке, и мальчик остался с матерью. Подрабатывал продажей туристам фальшивых «паркеров» и открыток. Выручку отдавал матери, которая откладывала деньги, экономя на всем. Ели в основном спагетти и фрукты, которые он воровал на рынке. Скоро произошло несчастье: мать сбил грузовик, которым управлял пьяный шофер. Погоревав месяца три, подросток купил на скопленные матерью деньги моторную лодку и занялся контрабандой. Сначала возил из Танжера в Неаполь сигареты, а потом наркотики. Появившиеся деньги хранил в банке, жил очень скромно.
Когда ему исполнилось двадцать лет, познакомился с богатым промышленником, которому отремонтировал яхту, так как к тому времени научился разбираться в морских судах. Богач как-то разоткровенничался, что его единственная дочь связалась с лесбиянкой. Гранди, недолго думая, предложил свою помощь. Пробравшись в номер отеля, где жила подруга дочери, он задушил ее, получив щедрую награду от промышленника за оказанную услугу. Сразу разбогатев, Гранди переехал в Рим. К тридцати пяти годам сколотил солидный капитал, ловко комбинируя финансовыми сделками и играя на бирже. В сорок стал миллионером. Женился на дочери французского посла и увеличил свое состояние. Продолжая делать деньги, он почти не уделял внимания жене, которая покончила с собой, попав в лапы шантажиста. У Гранди осталась на руках маленькая Джина.
Теперь, когда дочь умирала, Гранди осознал, что это его единственная привязанность на всем белом свете. Его родная дочь умирала из-за этого подонка Фроста, предавшего его. Он сжал кулаки.
В дверь заглянул высокий худой человек:
– Мистер Гранди, я – доктор Ванс. Мне нужно поговорить с вами.
Гранди выслушал Ванса с непроницаемым выражением лица.
– Вы должны это знать, сэр, – закончил доктор.
Гранди сидел, уставясь на лежащие на коленях сжатые в кулаки руки.
– Жить она будет, – продолжал Ванс, – но в коме, не приходя в сознание, на поддерживающих жизнь аппаратах. Так она может пролежать лет десять. Надежды никакой, мозг разрушен наркотиками.
– Вы хотите сказать, что она – живой труп?
– Да, сэр. Мне очень жаль, но это так.
– Ей лучше умереть.
– Долг врача, мистер Гранди, поддерживать в больном жизнь в любом случае.
– Есть ли хоть малейшая надежда, доктор?
– Никакой.
– Я хочу ее видеть.
– Разумеется, сэр. Идемте со мной.
Он повел Гранди по длинному коридору и привел в большую светлую палату. Посередине стояла кровать, на которой лежала Джина, туда тянулись многочисленные провода и трубки от приборов, около которых колдовали две сестры.
– Вы можете идти, – сухо сказал им врач, и они тут же вышли.
Гранди, подойдя к кровати, стал смотреть на дочь, единственное родное для него существо. Впервые после смерти жены его охватили глубокая жалость и раскаяние.
Лицо Джины напоминало восковую маску, простыня на груди слабо поднималась и опускалась при вдохе и выдохе.
– Она так и пролежит годы и годы…
– К сожалению, сэр.
Доктор показал на соединение двух толстых трубок:
– Будь она моей дочерью, я разъединил бы их и дал ей спокойно умереть. А теперь я должен идти, меня ждут больные.
Гранди вытер со лба капли пота:
– Это все, что надо сделать?
– Да. Она умрет совершенно безболезненно. Решайте. Я послежу, чтобы сюда никто не входил.
Доктор вышел, прикрыв за собой дверь.
Гранди подвинул стул к кровати, сел и долго смотрел на дочь, осознавая всю безнадежность положения.
Наконец встал и наклонился над Джиной.
– Слава Богу, – тихо сказал он, – ты убила негодяя и отомстила за себя. Этого ублюдка, который усыпил тебя навсегда. А я позабочусь о другом негодяе, который помог тебе бежать, моя бедная сумасшедшая дурочка. Обещаю тебе, детка, что заставлю его страдать, прежде чем он умрет.
Поцеловав ее в щеку, он обошел кровать и разъединил трубки, на которые указал доктор.
Потом, подождав, пока простыня на груди перестала подниматься и опускаться, погладил лицо Джины и вышел из палаты.
В холле дежурная сестра передала ему сказанное Фростом, но он тупо посмотрел на нее и вышел из клиники в темную душную ночь.
Он уже садился в «Роллс», когда рядом раздался тихий свистящий шепот:
– Меня зовут Силк. Я работаю на мистера Радница.
Фрост мечтал теперь только об одном – как можно скорее покинуть Парадиз-Сити. Мечты разбогатеть рассеялись как дым.
Его грызли муки совести. Если Джина не поправится, ее смерть ляжет на Фроста тяжелым грузом, который он понесет всю жизнь.
Он непрерывно ходил по комнате, садился, вскакивал и опять начинал метаться. Откуда ему было знать, что Джина больна, а Амандо ее личный врач? Пропади все пропадом! Теперь надо позаботиться о себе. Он пересчитал содержимое бумажника. Четыре тысячи, вырученные от заклада кольца Джины, и еще тысяча, итого пять. Машину придется взять напрокат, слишком опасно брать «Ламборджини». Он
