ж вроде опытный в наших делах человек?..
Оксана так разнервничалась из-за случившегося, что даже не сразу обнаружила пропажу. Уже возле прорехи в ограде – таковой служила рабица, укрепленная на бетонных, в человеческий рост, столбиках, за которой начинался, собственно, лесной массив, тянущийся до самой станции, – она обнаружила, что посеяла туфлю. Как такое могло случиться, она и сама не понимала. Почему она не обулась сразу, как только они вдвоем с Андреем выскочили из здания школы, этого тоже понять не могла. Понеслась, как дурочка, босиком по стежке, петляющей в зарослях кустарника!.. Опомнилась, лишь когда обожгло ноги крапивой, густо разросшейся по обе стороны ограды. Левая туфля зажата под мышкой, а правая… Вот ее-то она где-то и посеяла.
Оксане стало так обидно, что она едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Обувка у нее специальная, ортопедическая, сделанная по индивидуальному заказу. После перенесенной в детстве травмы правая нога у нее чуточку – на десять-двенадцать миллиметров – короче левой. Она, конечно, имеет дома запасную пару туфелек, но… Но до дома еще как-то надо добраться. А тут ведь через лес придется идти, пусть даже и по протоптанной тропе. На которую, кстати, еще надо как-то выйти через буйно разросшийся подлесок…
Некоторое время она раздумывала, не в силах сообразить, как ей сладить с этой бедой. Решила вернуться немного назад и поискать выроненную где-то по пути обувку (в этих зарослях саму-то ее вряд ли обнаружат). Двинула обратно по тропке, глядя себе под ноги. И сама не успела заметить, как дошла – по полосе кустарника – до самого здания школы, до того места, где совсем недавно они напоследок обнялись с Андреем…
Так и не обнаружив оброненную где-то туфлю, Оксана хотела было уже повернуть обратно. Что ж поделаешь, рассудила она, придется босиком плестись до станции, как это делали селяне в не таком уж давнем прошлом. Ну а там можно попытаться с частником сговориться. Или, на худой конец, дождаться открытия магазина. И прикупить себе пару женской обуви тридцать шестого размера – лишь бы было в чем до дому добраться…
Она именно так бы и поступила, если бы не услышала – отчетливо – мужские голоса, донесшиеся из открытого настежь окна. Из окна той самой комнаты, где они с Андреем совсем недавно прекрасно проводили вдвоем время.
…Позже Оксана так и не смогла себе объяснить, что же ее сподвигло на этот, мягко говоря, не самый умный поступок: подойти поближе к находящемуся на высоте человеческого роста окну, притереться спиной к стене и слушать то, о чем говорят чужие, незнакомые ей люди.
Может быть, причиной послужило то, что она отчетливо услышала имя и фамилию своего возлюбленного?
Оксана решительно не могла дать объяснение своему поступку.
Как бы то ни было, она слышала большую часть из этого разговора, явно не предназначенного для чужих ушей.
– Он же… этот Андрий… он пока не при делах! – Криворучко, которому все меньше нравился этот разговор, нервно скомкал в ладони носовой платок. – А когда твои остальные люди приедут?
– Дня через три или четыре, – хмуро сказал Леон.
– Ну вот видишь? Я его в принципе могу уже сегодня с собой забрать. Но твоим парням тогда тоже придется вахту стоять.
– У меня есть вариант получше, – после небольшой паузы сказал Леон. – А что, если я возьму его к себе? Ты ж говорил, что он типа ищет себя? Вот даже в наемники готов податься, чтобы бабло на жизнь срубить?! Почему бы нам такой вот вариант не рассмотреть?
– Э-э-э… – Криворучко даже немного растерялся. – А шо потом, Леон? С этими двумя… ну так и хрен с ними! Не проблема. Не жалко! А у этого…
– Ты уже говорил про его брательника! – перебил его Леон. – Гм… Так, так… А они скоро вернутся? Эти двое и твой зам?
– Думаю, через полчасика. Мы тут в бывшем сельском овощехранилище оборудовали стрелковый тир. Я этот объект тоже прирезал к своим владениям…
– Если бы его родственник не работал в одной из ваших контор, – думая о своем, сказал Леон, – то этот твой Гайдуков подошел бы мне на все сто! Петрович, а ты его старшего брата хорошо знаешь? Вы давно с ним знакомы?
В этот момент раздалось пиликанье мобильного телефона. Мужчины переглянулись. Криворучко потянулся к чехольчику на поясе, вытащил свою «Нокию», недоумевающе пожал плечами. Леон тем временем подошел к тахте. Нагнулся, поднял с пола наяривающий полифоническую мелодию сотовый телефон и, ничего не говоря, передал его хозяину здешних угодий.
Криворучко раскрыл мобильник, зачем-то откашлялся, затем недовольным тоном сказал:
– Слухаю!
– Алло?! – сказал незнакомый ему женский голос. – А кто это? Андрей, ты? А Оксана где? Алло… Оксана?!
– Оксана, – подобно эху, произнес Криворучко. – А вы хто будэтэ?
– Андрей?! Ты?! Не узнал? Это мама Оксаны, кто ж еще?! Алло?! Алло?! Не слышу… перезвоните мне, ладно?..
В трубке послышались короткие гудки. Криворучко посмотрел на экранчик, механически сложил сотовый… Брови у него застыли в крайнем верхнем положении. Он был, правду сказать, сильно удивлен как самим этим звонком, так и тем, каким образом этот «нештатный» – и явно чужой – мобильник здесь вообще оказался…
Когда Оксана услышала звук мелодии собственного мобильного телефона, у нее буквально душа оборвалась. Вот же невезение: когда она в спешке собиралась, у нее, по-видимому, выпал из открытой сумочки ее сотовый телефон… Она услышала, как мужчины оборвали свой разговор. А затем один из этих двоих сказал «Слухаю!», Оксана не стала дожидаться окончания этой сцены, у нее и без того уже поджилки тряслись от страха. Сгибаясь, чтобы не заметили из окна, проскочила к зарослям кустарника…
Потом, по уже знакомой тропке, почти ничего не соображая, – так она была напугана всеми этими событиями – добралась до прорехи в ограде…
И бегом дальше, то теряя, то находя тропинку, все глубже забираясь в прохладный, сумрачный в эту раннюю пору лес; она бежала прочь, мокрая по пояс от выпавшей росы, не обращая, кажется, уже никакого внимания ни на боль в босых ступнях, ни на хлещущие по рукам и плечам ветки…
Глава 3
ГПУ К ВАМ САМО ПРИДЕТ
Рейндж проснулся около двух пополудни. Но разбудил его не будильник, который он выставил на половину третьего, а звонок по городскому.
– Слушаю, – сказал он, сняв трубку.
– Володя? – мужской голос, прозвучавший в мембране, показался ему незнакомым. – Привет, дружище…
– Привет, – хриплым со сна голосом сказал Мокрушин. – А-а… кто это?
– Ты у себя сейчас? – спросил мужчина.
– Ну а где ж еще? – Рейндж потянулся за лежащей на столе пачкой сигарет. – А ты кто будешь-то? Чего-то я тебя по голосу не могу опознать…
Вместо ответа из трубки послышались частые гудки отбоя. Рейндж задумчиво поскреб в затылке – кто бы это мог быть? Вообще-то его домашний телефонный номер знает очень ограниченное количество людей, потому что абы кому он его не давал. Может, дежурный оператор из конторы звонил? Мокрушин в шестом часу утра, уже когда вернулся к себе в городскую квартиру, попытался дозвониться до своего шефа, генерал-майора Шувалова. Служебная мобила Сергея Юрьевича не отвечала; тогда он сразу позвонил «диспетчеру», который в конечном итоге и внес ясность: «свояк» (он же генерал Шувалов) в отъезде, но уже вскоре должен нарисоваться; возможно даже, что вернется в столицу уже сегодня во второй половине дня.
Рейндж взял со стола служебный сотовый, снабженный чип-кодером, и набрал номер диспетчера дежурной смены СЦСБР[11].
