при себе табельное огнестрельное оружие.
Да, именно так и обстояли дела: все оружие – пистолеты «Иж» и помповые ружья – было с утра складировано в специальную оружейную комнату. Дверь «оружейки» закрыли и опечатали: вплоть до особого распоряжения руководства вскрывать эту дверь было категорически запрещено.
Мокрушин, улучив момент, сильно обхватил пальцами ярко-синий «страусиный» чехол, который был прикреплен к его брючному ремню.
В чехле находилась сапфировая «Верта». Он просто вынужден был взять с собой эту ценную штуковину, потому что оставлять ее в номере было нельзя. «Верту» непременно следовало вернуть, и не кому-нибудь, а передать лично Шувалову, потому что этот навороченный сотовый являлся также и важным вещдоком по делу о двойном убийстве в Мозжинке. Рейндж надеялся, что сработает одна хитрая «функция», о которой ему рассказал все тот же Технарь. На этом дорогущем сотовом, на его торце, слева, если держать мобилу наборной панелью к себе, есть кнопка. По идее, ее нажатие дает сигнал тревоги британскому или региональному оператору мобильных сетей, который определяет местонахождение клиента и уже сам обращается в ближайший полицейский участок, беря этот сигнал на особый контроль. Данная услуга называется «круглосуточный консьерж»… Паша что-то там перекоммутировал и сделал так, что тревожный сигнал шел к нему на мобилу и еще на какой-то хитрый номер, принадлежащий их техотделу…
Надежд на то, что эта штуковина сработает, что от всего этого будет хоть какой-то толк, у Рейнджа было немного. Но он привык использовать даже малейшие, мизернейшие шансы…
Мокрушин немного замешкался возле оборудованных гидравликой и фотоэлементами дверей, через которые можно было пройти в здание Промышленного комплекса…
Признаться, он рассчитывал в суматохе свинтить, как-то пришхериться… Но боевики, которые подобрали их на площадке перед зданием, были предельно внимательны.
Боец в маске задрал «сучку» дулом вверх, дал короткую очередь в небо, а затем наставил ее на Мокрушина (который попытался было – пятясь, подобно крабу, – спрятаться за один из двух припаркованных здесь транспортов).
– Куда намылился, блядина!.. Ко мне! Вперед! Не будете слушаться, млин, грохнем!…
Пулей вскочили в вестибюль. Возле открытых настежь дверей, за которыми находился агрегатный зал, расположилась группа людей числом до десяти: кто-то лежал на полу, лицом вниз, кто-то сидел на корточках, заведя руки за голову…
На большинстве из них была надета униформа комбинированного синего и желтого цвета, с эмблемой Центра на рукаве и на нагрудном кармане. По-видимому, все они являлись сотрудниками техперсонала, которых боевики, переодетые в форму украинских милиционеров из ДСО, решили взять в качестве заложников…
Эти люди выглядели растерянными до крайности. У одного из них, который получил удар автоматным прикладом, был разбит нос, а куртка на груди уже успела обагриться кровью… Где-то неподалеку, там, где находилось административное крыло, прогрохотала автоматная очередь; звуки стрельбы заставили заложников, которые еще толком не успели осознать масштабов события, участниками которых им тоже было уготовлено стать, отбросить всякие иллюзии и уже окончательно поверить в реальность всего происходящего…
– Всех заложников гоните в конференц-зал! – скомандовал Леон. – Внимательней со стрельбой: здесь взрывоопасный объект! Обыскать каждого! Изъять сотовые! Если есть оружие… – он посмотрел на притихших граждан, – говорите сейчас! Найдем сами… или попытаетесь оказать сопротивление… убьем на месте!
Он подозвал к себе Вадима:
– Возьми с собой еще троих… нет, четверых наших! Этих граждан, а также всех, кого найдете в здании, гоните в конференц-зал! Смотри, чтобы никто не воспользовался мобилой! Давай действуй… а я с остальными буду работать в агрегатном зале!..
Один из «коллег», на котором был надет «пояс», толкнул Гайдукова в плечо – тот, признаться, находился в состоянии ступора.
– Ну чего застыл, млин! – громко крикнул он. – Поднимай заложников! Гони их в зал! – Потом, свистящим полушепотом, едва ли не на ухо, добавил: – Я беру на себя Вадима… но не здесь, в зале! А ты тоже секи фишку…
– Граждане заложники! – скомандовал Вадим. – Встали!.. Быстро, быстро!! Бегом… по одному… в затылок!.. бегом, кому сказано!
Рейндж потрусил вслед за Полуяновым, держа – как им было велено – руки на затылке. Он чутко вслушивался в окружающие их звуки, прежде всего в голоса боевиков; он пытался понять, кто из них кто. Ему в голову пришла вдруг сумасшедшая мысль… И когда его рывком, за шиворот, поднял с пола один из боевиков, на котором была, как и на остальных, маска, когда этот человек прошипел ему в ухо: «Шевелись… мышь летучая!..[51] Действуй по моей команде!..» – то он понял, что еще ничего не потеряно, что есть еще шанс все переменить в свою пользу…
С момента, когда боевики ворвались в здание Промышленного комплекса, прошло около двадцати минут.
Всего в конференц-зал загнали где-то с полсотни человек – в большинстве своем это были сотрудники местного Центра.
Боевиков здесь было четверо. Один из них в суматохе успел снять свой «пояс». Он сам напросился осмотреть кабинеты и помещения в этом крыле здания; зайдя в один из них, он снял свой смертельно опасный груз. Радиовзрыватель с усиком-антенной обнаружился в одном из кармашков сзади, на спине. Он заметил эту деталь, когда увидел увальня Тимоху со спины (на нем тоже был «пояс»)…
Согласно составленному Леоном плану ему следовало сейчас находиться в другом месте. Он должен был участвовать в минировании объекта. Но их планы – его и главаря – сегодня кардинально разнились…
Помещение конференц-зала Центра метрологии сравнительно невелико по площади. Треть его занимает овальный стол с нишей посередине, в которой устроено что-то вроде цветника. Вкруговую расставлены два десятка стульев с высокой спинкой; каждое место радиофицировано; имеются ноутбуки фирмы «Хьюлитт»; на столе также стоят бутылки с минеральной водой двух сортов и стаканы. На противоположной от входа стене укреплен двухметровый – в диаметре – жидкокристаллический экран: на нем застыло изображение план-схемы экспортных трубопроводов…
Все, казалось бы, готово для приема VIP-персон, которым предстояло участвовать в торжественном запуске этого современнейшего, крупнейшего на всей территории Европы объекта. Но вместо бизнесменов и чиновников сюда пожаловали совсем другие люди. Не в шикарных деловых костюмах, а в полевой форме. И не с портфелями из крокодиловой кожи, а с оружием в руках и немалым количеством взрывчатки…
Боевики вытаскивали из общей толпы «недосмотренных» еще заложников сразу по два человека. Обыск, расположившись у стола, на котором уже лежала груда изъятых у граждан сотовых телефонов, паспортов, удостоверений и прочей мелочи, производили тоже два бойца. Анри, обшмонав молодого парня, одетого в униформу местного «охоронця», уже хотел было поманить к себе рослого, хорошо сложенного мужика лет тридцати пяти – одного из немногих, на ком не было форменной одежды, – но его опередил Роман.
– Что ты лыбишься! – вызверился он на заложника (это был Мокрушин). – Че ты зубы скалишь?! Я тебе, млин, поулыбаюсь!.. Что у тебя в карманах?! Давай, давай… шевелись!
Рейндж выложил на стол сапфировую «Верту», присовокупил к ней портмоне и российский загранпаспорт. Боевик, с напряженным взглядом которого на какие-то мгновения пересекся взгляд самого досматриваемого, отвел наконец глаза… Он взял паспорт, пролистал его и, как показалось, с усмешкой, сказал:
– Алексеев, значит? А так похож на одного братишку, с которым мы ходили на дело… Рейнджем его промеж своих кличут…
– Ты что-то сказал? – Анри, которому досталось шмонать Полуянова, повернул к ним голову. – Кстати… Че-то я не врубаюсь! А где твой «пояс»?
– Старший так приказал! А пояс я передал… кому было велено! Оппа… Я таких еще не видел…
Боец взял со стола сапфировую «Верту», которую Мокрушин еще раньше вытащил из чехла (Рейндж предположил, что без чехла эта штуковина «слышит» лучше, чем с оным… вот только не было никакой
