В семь утра двадцать первого числа, как, впрочем, и в любой другой день любого месяца и года, отель «Плаза-Бич» начал переход на дневной режим работы.

Четыре помощника шеф-повара приступили к подготовке завтрака: каждый из них имел свою специализацию. Яйца, поджаренная ветчина, мясо, вафли, гренки, апельсиновый сок, чай, ростбиф – на кухне могли удовлетворить любую прихоть постояльцев. Герман Лэйси, управляющий отелем, в своем кабинете обсуждал с метрдотелем и шеф-поваром меню на ленч и обед. Ночной портье передавал смену дневному, крупному, с мясистым лицом мужчине. Постояльцы звали его Джорджем, и мало кто из них знал, что ему принадлежат два отеля в Швейцарии и бистро в Париже. На Тихоокеанском побережье Джорджа уважали совсем за другое. Он обладал энциклопедическими знаниями. И мог ответить практически на любой вопрос. Однажды журнал «Тайм» взял у него интервью, опубликованное под заголовком «Феноменальный Джордж».

Ночной персонал уступил место дневному. Последними ушли уборщики. Отель сверкал чистотой. Из номеров в бюро обслуживания поступили первые заказы на завтрак. Фред Лоусон, как всегда, припоздал, и Джо Хэндли, ночной детектив, уже проявлял признаки нетерпения. Лоусон пробурчал: «Доброе утро», – тут же снял телефонную трубку и заказал завтрак: вафли, гренок, яичницу из четырех яиц с ветчиной.

Хэндли доложил, что ночь прошла спокойно, пришлось заниматься только одним пьяницей. Лоусон опять что-то пробурчал.

– Пожалуй, пойду поплаваю, – потянулся Хэндли. – Денек, похоже, будет жарким.

Лоусона нисколько не заинтересовали намерения Хэндли. С трудом втиснувшись за стол, он развернул утреннюю газету. Хэндли ушел.

Ночной детектив спал очень мало. Едва ли не каждый день он проводил утро на пляже, а после легкого ленча поднимался в свою комнатку, на несколько часов ложился в постель и в семь вечера сменял Лоусона. Сейчас он отправился к себе, чтобы надеть плавки.

Ровно в восемь миссис Морели-Джонсон разбудил легкий стук в дверь. Улыбаясь, Мария, горничная, внесла поднос с завтраком и поставила на столик у кровати. Миссис Морели-Джонсон широко улыбнулась горничной. Ночь выдалась тревожной, ее мучили кошмары, она часто просыпалась, долго не могла заснуть и теперь радовалась солнечному свету, Марии (само присутствие этой полной, с доброй улыбкой женщины успокаивало) и, конечно, завтраку. Наливая в чашку чай, она с удовольствием предвкушала, как захрустит на зубах гренок, а яйцо, сваренное всмятку, будет таять на языке. Мысль о том, что жить ей осталось от силы два часа, естественно, не приходила в голову.

В ту ночь плохо спал и Паттерсон. Ничего не делайте, приказал Бромхед. Он и не делал, но теперь не находил себе места. Он не мог забыть холодный, расчетливый взгляд Бромхеда, когда тот говорил: «С чего вы взяли, что она вам позвонит?» Паттерсон даже зажмурился. Неужели Бромхед задумал убийство? Он гнал от себя эту мысль, но другого ответа не находил. Она не позвонит только в том случае, если умрет. И никак иначе. Значит, Бромхед и Шейла задумали убить старушку! Оба они столь безжалостны, что могут пойти на такое! Они-то получат миллион, по пятьсот тысяч на каждого!

Паттерсон посмотрел на телефонный аппарат. Позвонить в полицию и рассказать о своих подозрениях? Он подумал о магнитофонной ленте. Если он позвонит, начнется расследование, и он потеряет не только наследство, но и работу. У Паттерсона так расшалились нервы, что ему пришлось пройти в гостиную и налить себе большую порцию бренди. Спиртное пошло на пользу. В конце концов, сказал он себе, она очень стара. И едва ли протянет больше года, а у него впереди вся жизнь. И он не знает наверняка, что задумал Бромхед. Может, тот нашел совсем иное решение. Он должен выкинуть эту чушь из головы. Надо ждать. Паттерсон пошел в кухню и включил в сеть электрическую кофеварку.

В десять минут девятого Бромхед в выглаженной униформе после сытного завтрака вошел в гараж. Негр-служитель встретил его широкой улыбкой: Бромхеда в отеле любили.

– Вы сегодня рано, мистер Бромхед. Я только что помыл машину.

– Нужно отрегулировать двигатель и поставить новые свечи. Поеду в Лос-Анджелес. Я знаю только одну мастерскую, где умеют обращаться с «Роллсами». Это «Туз».

– Совершенно верно, мистер Бромхед, – покивал служитель. – «Туз» славится ремонтом дорогих авто.

Бромхед сел за руль, помахал служителю и выехал из гаража. По дороге в Лос-Анджелес он думал о Шейле. Едва ли она пойдет против его воли. Потом мысли его переключились на собственное будущее: пятьсот тысяч долларов принесут комфорт, безопасность, откроют новые перспективы. Миссис Морели- Джонсон он и не вспомнил.

Шейла, зная, что без снотворного ей не уснуть, приняла на ночь две таблетки и встала вся разбитая. Ей пригрезился Джеральд, то время, когда они вместе жили в ее маленькой квартирке в Нью-Йорке. С еще закрытыми глазами она протянула руку, чтобы обнять его за плечо, как бывало раньше, потом открыла глаза, оглядела уютную спальню и сразу вспомнила, где находится и что должно произойти через час- другой.

«Когда он позвонит в дверь, впустите его. Это все, что от вас требуется».

Проще простого!

«Он свяжет вас и вставит в рот кляп».

Шейлу передернуло. Потом она подумала о Джеральде. Угрожающем взгляде Бромхеда… «Возможно, он проследит за тем, чтобы вам плеснули в лицо соляной кислотой. Что будет с вашим лицом, говорить не приходится. И вам еще повезет, если удастся сохранить зрение». Она может ослепнуть! Шейла вспомнила, как старушка ходит на ощупь, вечно натыкаясь на мебель. Она так богата, что легко обойдется без нескольких камешков… и они застрахованы.

Но ее толкали на предательство. Она уже полюбила старушку. И видела от нее только хорошее… «Впустите его. Это все, что от вас требуется». Так и не придя к какому-то решению, Шейла встала и прошла в ванную. Стоя под теплой струей воды, она думала о том, как ей пережить эти ужасные два часа.

Гарри Миллер мирно спал до восьми утра. Побрившись и приняв душ, он занялся своей внешностью. Наклеивая усы над верхней губой, он насвистывал какую-то модную мелодию. В грядущем Гарри не видел ничего особенного. Работа как работа. Он не понимал, почему так суетился Бромхед. Наверное, речь шла о больших деньгах. Гарри с облегчением подумал, что теперь деньги для него ничего не значат. Он уже не участвует в этих крысиных гонках. Радовала его и возможность отдать долг Бромхеду. Потом он вернется в Нью-Йорк и будет доживать свой век с чистой совестью. Он посмотрел на себя в зеркало… лучше не придумаешь. Удовлетворенно кивнул собственному отражению. Надел поношенный светло-серый костюм, начищенные черные ботинки, убедился в чистоте манжет белой рубашки и отправился в ресторан, отметив по пути, что будет отличный жаркий день. Сел за угловой столик и внимательно прочитал меню. Убийства возбуждали у него аппетит. Он давно обратил внимание на этот феномен. Перед тем как выполнить очередное задание, на него всегда нападал зверский голод. И, к полному изумлению официантки, Гарри заказал бифштекс с хрустящим картофелем, вафли с сиропом и пинту молока.

Ел он не спеша, благо времени хватало, затем расплатился по счету, прихватил из бунгало чемоданчик с инструментом настройщика роялей и на взятом напрокат автомобиле поехал к отелю «Плаза-Бич».

На стоянку у отеля он прикатил без четверти десять. Поставил машину недалеко от входа, чтобы иметь возможность смотаться побыстрее, если возникнет такая необходимость.

Негр, охраняющий стоянку, подошел к машине и подозрительно оглядел Гарри. Его работа состояла в