– Он должен сейчас подъехать.

– Он уже был и уехал. Кто спрашивает?

Кен положил трубку.

А что, если Доман покинет судно раньше, чем туда придет Адаме? Нельзя сидеть, сложа руки, и рассчитывать на чужую помощь. Кен понял, – для того, чтобы выбраться из этого жуткого положения, нужно действовать очень быстро. Он поедет и будет наблюдать за судном до появления Адамса.

Холанд написал записку, в которой сообщил о том, что передал Сэм Дарси и о том, что отправляется к яхте. Он умолял Адамса приехать туда как можно скорей.

Оставив записку, он взял шляпу и вышел из дома. Дождь и темнота, поглотившие его, давали ощущение безопасности. Холанд спустился по ступенькам и, свернув налево, быстро направился в сторону реки.

Прежде чем подняться в кабинет, Адаме зашел в комнату дежурного.

– Есть новости? – спросил он сержанта, который при появлении начальства щелкнул каблуками.

– Нет. Патрон и капитан Монтелли должны скоро подъехать. Холанда еще не нашли. Дункан и еще несколько наших людей устроили у его дома засаду. А сержант Донован вернулся. Он ждет патрона.

– Если шеф меня спросит, я – в своем кабинете. Больше ничего?

– Ничего интересного. На шоссе подобрали Луи Манчини: его кто-то здорово отделал, но кто – неясно. Он пока без сознания. Врач считает, что он вряд ли оправится. Видно, тот кто поработал над ним, был не из слабосильных.

Адаме нахмурился. Манчини? Это тип, который дал Джонни адрес Фей Карсон. Интересное совпадение.

– Куда его отвезли? – спросил он.

– В госпиталь. Комната 5.

– Если шеф спросит, скажите, что я пошел за чаем, – сказал Адаме, выходя из управления. На машине он уже через пять минут был перед зданием госпиталя.

– Манчини? – переспросил дежурный хирург. – Безнадежный случай. У него оказался не крепкий череп, а велосипедная цепь, которой его обработали – штука серьезная. Ему осталось не больше часа.

– Он в сознании?

– Нет, но может прийти в себя с минуту на минуту. Поднимитесь, если хотите. Что от нас зависело, мы сделали. Остальное в руках божьих.

Тело Луи Манчини было распростерто на кровати, и его страшное, изуродованное лицо на фоне бинтов казалось синим. Рядом на стуле сидел полицейский инспектор Ватсон с недовольной физиономией. При появлении Адамса он вскочил так резко, что чуть не опрокинул стул.

– Он приходил в себя? – спросил Адаме.

– Нет еще. Он даже не шевелится. Адаме наклонился над неподвижным телом.

– Луи! Вы слышите меня? – сказал он, беря раненного за руку.

Манчини не шевельнулся, глаза его были закрыты.

– Проснись! – заорал Адаме, тряся его за плечи.

– Осторожней, лейтенант, – предупредил Ватсон. – Вы можете убить его.

– А вам какое дело?! – рявкнул Адаме. – Закройте пасть!

Он взял спичечную коробку, чиркнул спичкой и под остекленевшим взглядом Ватсона поднес пламя к руке Луи. Тот застонал и открыл бессмысленные глаза.

– Послушай, Манчини, ты умираешь. Кто это сделал?

Ватсон автоматически достал блокнот.

– Где я? – шевельнул губами Луи.

– Какая тебе разница? Кто это сделал, я спрашиваю? – спросил Адаме, зажигая другую спичку. Манчини, с ужасом глядя на лейтенанта, прошептал:

– Такс и Вайти… Теперь оставьте меня.

– Почему они это сделали?

– Не помню, – проговорил Луи, но увидев, что Адаме вновь чиркает спичкой, согласился. – Хорошо, я скажу.

И он, с трудом шевеля распухшими губами, рассказал, как пытался шантажировать Гильду Доман. Карандаш Ватсона судорожно бегал по бумаге.

– Это ты дал Джонни адрес Фей?

– Я сказал ему, что она почти каждый вечер ходит в “Голубую Розу”.

– Так ты не давал ее адреса?

– Я его не знаю.

– В котором часу он к тебе заходил?