казался армией, которая готова ринуться вперед… Каждый мысленно отмечал, что нужно делать сегодня же, немедленно, в сфере своей деятельности, своей профессии, для того чтобы в ближайшие исторические сроки, в 10–15 лет, полностью, везде, во всем, начиная от тяжелой индустрии и кончая тончайшими вопросами культуры и искусства, превзойти любую капиталистическую страну и все их вместе взятые… И съезд запоминал наизусть пять новых исторических условий, которые выдвинул товарищ Сталин: уважение к людям, знание способностей людей, забота о том, чтобы люди поднимались вверх, смелое выдвижение людей и, наконец, правильная их расстановка… Сколько во всем этом человечески чистого, чуткого!.. Всякому — от велика до мала, от млада до стара — это новая гарантия заботы о его судьбе, устройстве, быте, даже вкусах и личных потребностях.

Сталин, начиная один из разделов последней части речи, сказал, что он намерен коснуться некоторых вопросов теории. На эту вводную фразу к разделу речи съезд мгновенно ответил аплодисментами. Это партия, это народ благодарили Сталина за его гигантскую научную, философскую работу, благодарили Сталина за то, что его трудами и трудами его ближайших товарищей создана такая книга, как «Краткий курс истории ВКП(б)»… И Сталин в своем съездовском докладе прочел новую главу истории партии: главу о социалистическом государстве.

Много было в докладе Сталина глубоких, гениальных по широте и обобщениям мест… Раздел об основах социалистического государства, о принципах нашего государственного бытия был одним из наиболее глубоких. Люди старались заново продумать весь исторический марксистский цикл государствоведения… Я видел, как люди обменивались взглядами, молчаливо делясь друг с другом услышанным. Было что-то очень радостное, бодрое, хорошее в этом обмене взглядов…

Сталин говорил об интеллигенции, давая оценку ее пути. Люди запоминали его указания о том, что необходимы забота, уважение, сотрудничество с интеллигенцией…

Доклад подходил к концу. С огромной силой прозвучали заключительные слова вождя о победоносном рабочем классе, о победоносном колхозном крестьянстве и советской интеллигенции. Съезд как один человек поднялся. Это народ через свой авангард говорил о том, что он готов к любым делам и боям. Это партия и народ благодарили Сталина за науку.

Шел 1931 год. Храм Христа-спасителя еще стоял посредине огромной площади у Москва-реки. Большой и грузный, сверкающий своей позолоченной головой, похожий одновременно на кулич и на самовар, он давил на окружающие его дома и на сознание людей своей казенной, сухой, бездушной архитектурой, отражая собою бездарный строй российского самодержавия и его «высокопоставленных» строителей, создавших это помещичье-купеческое капище.

Вопрос о том, где будет построен Дворец советов, был тогда еще не ясен. Существовало много различных предложений. Одни предлагали построить Дворец советов в Охотном ряду (на месте, где сейчас сооружен Дом Комитетов СНК), другие — на месте, где сейчас построена гостиница «Москва». Среди прочих предложений было предложение построить Дворец советов на площади храма Христа-спасителя. Совет строительства, возглавляемый В. М. Молотовым, совместно с группой архитекторов обсуждал этот вопрос. На заседании присутствовал товарищ Сталин.

Храм занимал середину будущей строительной площадки, и сначала это невольно влияло на характер наших разговоров: появлялись исторические параллели, всевозможные сопоставления. Говорили, что пролетарская революция смело заносит руку над этим грузным; архитектурным сооружением, как бы символизирующим силу и вкусы господ старой Москвы. Кто-то сказал о глубоком антирелигиозном смысле того, что мы сейчас сносим самый большой московский храм. Товарищ Сталин, все время внимательно слушавший выступавших, обратился к присутствовавшим архитекторам с вопросом, а разместится ли проектируемый Дворец советов на площади.

До этого храм и его площадь многим казались огромными. Но этим вопросом товарищ Сталин сразу дал реальное ощущение грандиозности размеров проектируемого здания и второстепенного значения тех «проблем», связанных с храмом, которые волновали огромное большинство архитекторов. Мы еще оглядывались в прошлое, — он смотрел в будущее.

В ясный, солнечный день, осматривая с членами Совета строительства и группой архитекторов пригодность для Дворца советов площади храма Христа-спасителя, товарищ Сталин подал мысль — обратить главный вход Дворца к Кремлю.

Иосифа Виссарионовича заботил вопрос о правильном распределении людских потоков на будущей площади Дворца. Из всех этих вопросов выяснилась необходимость значительного расширения площади вокруг будущего Дворца.

Эти первые встречи с вождем, связанные: с началом строительства Дворца советов, направили мои творческие силы целиком на работу над архитектурным образом Дворца советов. С этими первыми встречами целиком связано начало моей работы над проектом Дворца.

Еще в 1922 году, на I съезде советов, собравшемся в Москве, товарищ Сталин сказал в своем историческом докладе о декларации и договоре между союзными республиками:

«Нас, коммунистов, часто ругают, утверждай, что мы не способны строить. Пусть история Советской власти за пять лет послужит доказательством того, что коммунисты умеют также и строить. Пусть сегодняшний съезд советов, призванный утвердить декларацию и договор о Союзе Республик, принятые вчера конференцией полномочных делегаций, пусть этот Союзный съезд покажет всем тем, кто еще не потерял способность понимать, что коммунисты умеют так же хорошо строить новое, как они умеют хорошо разрушать старое».

И съезд по этому докладу принял решение: «…в ознаменование создания нового Союзного государства… основать в Москве, как столице Союза, Дом Союза Советских Социалистических Республик».

И когда грандиозные успехи, достигнутые Союзным социалистическим государством, позволили приступить к осуществлению исторического решения об основании Дворца советов, товарищ Сталин был не только инициатором и вдохновителем этого дела. В этот день на площади он своими простыми, деловыми вопросами вернул нас к грандиознейшей задаче, стоявшей перед нами, как бы напомнил нам о размерах будущего Дворца народов, размерах, которые должны соответствовать идее Дворца.

Храма, который еще кичливо высился на площади, уже как бы не существовало. Дворец советов, который только еще в виде неясных замыслов реял в мечтаниях его будущих создателей, был уже реальностью, которая осуществится за то время, которое необходимо для его сооружения, и на том пространстве, которое было перед нами в тот знаменательный солнечный день 1931 года.

Сооружение Дворца советов потребовало невиданного размаха работ, проходивших под непосредственным руководством председателя Совета строительства Вячеслава Михайловича Молотова: архитектурные конкурсы, инженерные проекты, сметы, геологические изыскания на месте будущей строительной площадки. Высококвалифицированные специалисты на подготовительной стадии были заняты еще не существовавшим зданием.

На этой стадии работы мы, архитекторы, участвовавшие в конкурсах на проекты Дворца советов, искали архитектурный образ Дворца нового типа — Дворца народов.

Эти искания пошли в основном по двум направлениям, если оставить в стороне некоторые проекты, представлявшие собой различного рода формалистические измышления, не отвечавшие идее Дворца.

Одному течению Дворец советов представлялся громадным, быть может, даже невиданно громадным зданием обычного дворцового типа, внутри которого один за другим должны были следовать залы — невиданного размера и роскоши анфилада зал. Однако, как бы ни были велики эти залы, они не должны были выделяться в объемах и очертаниях самого Дворца — внешность Дворца должна была представлять собой прямоугольные фасады, с равными рядами пролетов, которые перемежаются одним или несколькими