забралась в спальный мешок и застегнула его молнию до пояса. Ее била дрожь.

Как в ее собственной песне, Джесси сходила с ума от любви…

– Удалось достать, Лонни? – прошептал сквозь отстегнутый клапан окна Гейб, стоя на коленях у палатки супругов Шорт.

– Конечно. И никто нас не видел. Джейн с Горацием устроили небольшое представление, чтобы отвлечь внимание на себя и прикрыть кражу.

– Лонни, положите ключ под палатку, а мешочек прячьте у себя, пока я не спрошу.

– Но вы уверены, Гейб, что мы поступили правильно? – вмешалась Джейн. – Мне крайне неприятно воровать у Джесси. Боюсь, она никогда не простит мне.

– Джейн, поверьте, это единственный способ обеспечить сохранность золота. Вы двое вне всяких подозрений.

Гейб пожелал старикам доброй ночи и, сделав круг, пришел к своему фургону с противоположной стороны. Ему тоже ненавистна была идея обманывать Джесси, но, если повезет, она и не обнаружит, что Джейн подменила золото простыми камешками.

Джесси ничего не сказала, когда Гейб влезал в свой спальный мешок, но он слышал ее дыхание, почти физически ощущал ее присутствие. Она совсем рядом, однако не зовет его еще ближе. Как бы ни хотелось Гейбу забраться в ее спальный мешок, раненая совесть не позволяла ему предпринять такую попытку. Черт бы побрал все на свете! Его действия необходимы для безопасности Джесси, для того чтобы золото попало куда предназначено. Почему же он чувствует себя последним негодяем? Потому что рано или поздно они соединятся в любовном объятии, и тогда окажется, что он вновь совершит то, в чем его обвиняла Джесси, – займется любовью с нею, чтобы получить от нее что-то еще. Только на этот раз порядок изменится: он уже взял необходимое.

Гейб лежал, страстно желая Джесси. Одновременно его все больше мучило чувство вины. Над головой сияли на небосводе бесчисленные звезды, вдали от городских огней они сверкали, словно золотые крупинки в русле потока. Высокие сосны, окружавшие лагерь, шумели в ночной темноте: словно став свидетелями похищения золота, они спешили известить всех о преступлении.

В костре трещал хворост. Красные уголья как чьи-то глаза, всматривались во тьму и многозначительно подмигивали.

Похоже, сама природа настроилась следить за Гейбом.

Но сильнее всего его волновала близость Джесси – при желании можно было протянуть руку и коснуться ее. И – Бог свидетель – ему очень хотелось этого. Он слегка повернул голову, улавливая аромат ее тела, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Неужели на нее не действует его присутствие с такой же силой, как ее близость на него? Гейб склонялся к мысли о том, что действует – уж слишком она затихла. Скорее всего, она прислушивается и все чувствует, имитируя глубокое ровное дыхание спящей.

Гейб вспомнил прогноз погоды на следующий день: возможен дождь. Вероятность пятьдесят процентов, сказал диктор. Гейб надеялся, что им удастся избежать ливня. Он заснул очень поздно, и вскоре его разбудили звуки просыпающегося лагеря. Гейб открыл глаза. Впечатление у него было такое, словно ему в лицо бросили горсть речного песка. Он привык подолгу оставаться без сна – такая уж у него работа, однако в последние две ночи он, как и Джесси, страдал бессонницей особого рода. К тому же раньше ему не приходилось спать на голой земле, тем более после ранения. Словом, его тело ныло, а глаза слипались, когда он выполз из-под фургона.

На небе появились обещанные облака. Дело шло к дождю, что не входило в расчеты Гейба.

Повозка с ящиком, где везли золото, имела тент. Брезент был, правда, «антикварный», и на нем зияло несколько дыр, так что Джейн и Лонни ждала неприятная перспектива промокнуть. Другая крытая повозка везла продукты, остальные не были защищены от осадков.

Если пойдет дождь, Гейб поедет верхом. Шляпа от Стетсона не промокает, и кто-то из команды шерифа дал ему в дополнение к его подлинно ковбойскому облачению настоящий плащ степного всадника с разрезом сзади, оставшийся от благотворительного родео. Плащ закроет Гейба всего до пят.

Однако Джесси промокнет. Зная ее, не приходится надеяться, что она даст себя уговорить и укроется под тентом. Гейб обеспокоенно взглянул на небо в надежде, что дождь не пойдет, до того как они доберутся до следующего бивака на озере Лейнир. Там можно найти неподалеку помещения, чтобы переночевать.

Гейб осмотрелся. Джесси нигде не видно. Ее спальный мешок уже убран, и он удивился, полагая, что ей не удастся встать, не разбудив его. Может, его чувства притупились из-за недостатка сна. Не исключено также, что это результат эмоциональных перегрузок.

Он поскреб подбородок: щетина уже давала о себе знать. Хорошо бы сейчас принять душ и побриться. Интересно, как избавлялись от бороды колонисты, не сдирая с себя кожу? Гейб, вероятно, просто отпустил бы бороду. С нею мужчина выглядит во всяком случае в духе того времени!

Во время завтрака пара, отвечавшая за фургон с продовольствием, сообщила, что у мужа возникли проблемы с желудком, и он должен вернуться домой. Лонни и Джейн пересели на осиротевшую повозку, Гейб привязал Блейза и лошадь, на которой ехала Джесси, к фургону из Коунестоги, а сам сел на передок ведущего обоз экипажа. Джесси расположилась рядом.

Проезжавшие мимо автомобилисты, слышавшие о золотом обозе, притормаживали, чтобы полюбоваться необычным зрелищем. Джесси приходилось улыбаться и махать рукой.

Влажность воздуха увеличивалась, набегали темные облака. Нарастало напряжение. Гейб искал тему для разговора, которая не грозила бы осложнениями.

– Я всегда раньше считала, – спокойно сама начала разговор Джесси, – что жители гор отличаются от остальных людей. Соседи были близкими друзьями, заботящимися друг о друге. Но те, что приезжают сейчас жить на север штата Джорджия, не такие.

– Жители гор, которых я знал, были упрямцами, полными предрассудков.

– Мой дед верил, что мы особые люди. Неважно, что подумают в остальном мире о нас, мы обязаны заботиться о тех, кого любим.

– И ты на это клюнула? – Вопрос Гейба прозвучал резче, чем он хотел бы. Это та же ложь, которой