Тона, паровентиляционные печи Гнусина съедали в шесть раз меньше дров, чем обыкновенные, которыми пользовалась вся Россия. В воспитательном доме вместо обычных двухсот сажень швырковых дров за зиму сожгли всего двадцать восемь сажень один аршин и два вершка!

После смерти Старого мастера у него не нашли ни денежных сбережений, ни чертежей. Лишь множество аккуратно сколотых между собой официальных свидетельств, что его печи дают значительную экономию топлива, держат постоянную температуру, надежны в эксплуатации и не чадят.

Где же вы, печи системы Гнусина?..

Доволен ли ты своей судьбой, их создатель?..

Н. Н. Бантыш-Каменский отмечал: «После чумы (1771 г.) на Москву напала другая зараза — французолюбие. Много французов и француженок наехало с разных сторон, и нет сомнения, что в числе их были очень вредные».

Под вредными известный московский архивист подразумевал потрясателей основ государства, то есть тех, кто вольно рассуждал об императорах и королях. Но их были считанные единицы. В основном же — модистки, парикмахеры, гувернеры. А после французской революции 1789 года — опальные приверженцы монархии.

Француза русский народ издавна любил за почти русскую беспечность и незлобие. «Французик — веселая голова, — говаривали прибаутками, — живет спустя рукава, дымом греется, шилом бреется, сыт крупицей, пьян водицей». Одного из них вывел Пушкин в «Капитанской дочке» под именем «мосье Бопре, которого выписали из Москвы вместе с годовым запасом вина и прованского масла».

1812 год несколько охладил любовь к этой веселой нации. Но ненадолго. Опять вошли в моду французские романы, платья и вина.

Но кроме множества беспечных представителей французской нации в Москве селились и истинные труженики. Среди последних Алексей Петрович Гемилиан, получивший в 1851 году свидетельство на звание учителя французского языка и начавшего преподавать сначала в Первой (1851–1854 гг.), потом Третьей (1854–1866 гг.) мужских гимназиях, а с февраля 1863 года в течение почти 35 лет, до своей кончины, в Московском университете. Среди его трудов известны «Хрестоматия» (1864 и 1865 гг.), «Учебник французского языка» (ч. 1–5, 1869–1870 гг.), «Французская передвижная азбука» (1874 г.) и «Международный корнеслов французского языка» (1881 г.).

Но, оказывается, основной профессией не ограничивалось творчество Гемилиана. Он написал брошюру «Собрание древесных пород русских и заграничных» (1872 г.), составил «Садовый календарь» (1885 г.) и «Справочную садовую книгу» (1887 г.), сочинил детские книжки «Афоня-богатырь» (1873 г.) и «Холера 1830 года» (1875 г.), опубликовал множество научных статей в «Газете А. Гатцука».

Последние десять лет жизни Алексей Петрович жил, по преимуществу, на даче под Москвой, где имел большой образцовый сад. Ухаживал за своими многочисленными цветами, плодовыми деревьями и кустами, изучал современные европейские журналы по садоводству и огородничеству и издавал еженедельную газету «Русское садоводство». Только за последний год жизни он опубликовал в своей газете, распространявшейся по всей России, множество собственных статей, среди них: «О некоторых весенних ягодах», «Дички и черенки роз», «О персике», «О вредных насекомых», «Кое-что о тепличках», «Полезные защитники сада», «Об электрической культуре». От сельских хозяев получал он множество писем, начинавшихся со слов: «Милостивый государь Алексей Петрович! В своем саду я…» И далее шел рассказ об удачах и проблемах земледельца. Гемилиан отвечал своим корреспондентам, когда начинать календарные работы в оранжереях и теплицах, какие есть способы борьбы с вредителями, как выращивать пальмы и орхидеи. «Он пробудил в русском обществе, — вспоминал калужский помещик П. Можайкин, — любовь к садоводству, заснувшую было в 1860-х годах, и доказал необходимость, возможность и прибыльность его в России».

Но ведь недаром же народ говорит, что француз «живет спустя рукава»…

«Московский университет, в уважение к трудам покойного и ввиду недостаточного его состояния, принял на себя участие в расходах по погребению заслуженного лектора».

Каждое сословие оставляло по себе память в лице своих знаменитых соотечественников. В XVIII веке более других прославились дворяне, командовавшие войсками, строившие богатые усадьбы и окружавшие себя многочисленной дворней. С середины XIX столетия на первый план выходят купцы-миллионщики, собиравшие коллекции произведений искусства, возводившие благолепные храмы и обширные больницы. Просвещенный люд, кроме того, прославлял талантливых ученых, писателей и актеров. Крестьяне — юродивых и удачливых разбойников. Были знаменитости также в среде ремесленников и мещан — каменотесов, сапожников, ямщиков…

С давних пор, когда Москва еще ютилась в Кремле и Китай-городе, в Тверской-Ямской слободе поселились ямщики, исполнявшие государеву службу — почтовую гоньбу. Им в вечное владение были пожалованы близлежащие земли и покосы. Со временем в слободе вырос величественный храм Василия Кесарийского, старостой которого с 1864 года состоял ямщик Иван Ильич Новиков, чьим усердием и иждивением святое здание постоянно благоукрашалось и ремонтировалось.

Новиков родился в 1828 году в доме на 2-й Тверской-Ямской улице, где и умер спустя 81 год. В 1865 году он представил в городскую управу проект указа, запрещавший ямщикам распродавать за бесценок свои земли, расположенные кольцом вокруг Москвы, на которые вдруг польстились многие купцы. Лишь по Тверскому-Ямскому обществу состоялось запрещение, благодаря чему его члены к концу XIX века стали весьма состоятельными людьми, сдавая с каждым днем все дорожающую землю в аренду.

К следующим проектам дальновидного ямщика отнеслись с большим вниманием и городские власти, и земские учреждения. Например, к предложению ввести в сельских школах Московского уезда практические занятия по добыче торфа, чтобы дать возможность крестьянам собственными силами разрабатывать окрестные торфяные болота. Встретило одобрение и другое его предложение — об устройстве в ближайших к Москве волостях общественных кирпичных заводов, что способствовало не только улучшению крестьянского быта, но и сохранению подмосковных лесов — главного строительного материала города.

В 1881 году на Петербургском шоссе, возле Тверской заставы, Новиков на свои средства выстроил и содержал Ямские училища на триста детей, богадельню и при ней Крестовоздвиженский храм.

Увы, ямщицкую церковь Василия Кесарийского уничтожили в 1934 году, примерно в то же время разрушили здания училищ, богадельни и Крестовоздвиженский храм. Ни в камне, ни в народной молве не дошла до нашего времени память о ямщике, потомственном почетном гражданине Москвы, кавалере нескольких орденов мещанине Иване Ильиче Новикове. Так и уходят в небытие многие москвичи, более достойные памяти, чем московские вельможи, о чудачествах которых и по сей день издаются книги.

Московское домоуправление, то есть благоустройство города, сбор местных налогов и установление правил торговли, до конца XVII века было сосредоточено в руках «приказных и иных чиновных людей». В 1699 году для этих целей учредили Бурмистрову палату, вскоре переименовав ее в ратушу, в которую