Края отверстия немного разошлись, внутренности вывалились наружу, и, вглядевшись, Ольга увидела вспоротые участки кишок, зловонное содержимое которых изливалось в глубь тела. Так вот откуда шел запах…
– Вскрытие! – догадалась Ольга. – Кто-то сделал вскрытие! Но кто? И зачем? Это Рита, да? Чтобы уточнить диагноз?
Учитель не ответил. Загадочно усмехнувшись, он запахнул на трупе рубашку.
Запаковав мертвеца в мешок, они принялись тщательно мыть руки. И тут Ольгу пронзила страшная мысль – они уже больны! Они уже заразились, надышавшись в этом страшном, спертом воздухе тысячами, миллионами вирусов! Они рассматривали и трогали труп, делали все, что нельзя, и теперь они обречены!
Ольга не винила Петра Никаноровича – этот человек все-таки далек от медицины, но она-то хороша! Забыла о самом важном! От безысходности захотелось плакать. Машинально посмотрела на часы – нужно было засечь время заражения, чтобы прикинуть, когда ожидать первых симптомов… Теперь придется постоянно прислушиваться к себе, пугаясь каждого чиха.
Но это еще не все. Следом за первой в голову пришла вторая мысль, не менее страшная.
– Петр Никанорович! А может, нас специально бросили сюда, чтобы мы заразились? Может, нас… может, кто-то хочет нас убить?
Глава 4
Самолет вдруг резко накренился, и, чтобы не упасть, девушке пришлось схватиться за своего попутчика. Их отбросило к стене, сверху привалило мешком. Встать или хотя бы сбросить навалившуюся тяжесть было невозможно – неведомая сила вжимала их в стену.
А потом произошло неожиданное – Ольга почувствовала, что падает, хотя падать было некуда. И тут же в теле возникла странная легкость, казалось – оттолкнись она от стены, и полетит. Одновременно кровь прилила к голове, внутренности поднялись к горлу, затошнило.
Мешок, навалившийся сверху, тихо осел на пол. Ольга озабоченно взглянула на учителя – как он там? Испытывает ли что-то похожее? Едва ли это могло пойти ему на пользу.
И действительно, учитель выглядел побледневшим и осунувшимся.
– Не волнуйтесь, – сказала Ольга, хотя саму ее колотила дрожь. – Наверное, мы опять вошли в зону турбулентности.
За время полета она уже свыклась с мыслью, что для всех необычных явлений есть простое объяснение: «Лайнер вошел в зону турбулентности».
Петр Никанорович вздохнул.
– Вы что, не слышите? – спросил он. Голос его звучал глухо и сдавленно.
– Нет. А что я должна слышать? – девушка вопросительно посмотрела на него, все еще не понимая, и вдруг до нее дошло…
Она действительно не слышала! Не было привычного, убаюкивающего гула двигателей… Самолет летел совершенно бесшумно, словно перышко по ветру!
– Что это? Так и должно быть? – Ольга вцепилась в руку учителя.
Петр Никанорович старался не встречаться с Ольгой взглядом.
– Все будет хорошо, Оленька, все будет хорошо. – Он ободряюще похлопал ее по плечу. И она вдруг со всей отчетливостью поняла: нет, все не будет хорошо! Все будет очень даже нехорошо!
– Мы падаем, да? – Ольга задрожала. – Мы… мы сейчас упадем?
Ответом ей было молчание и тяжкий вздох. Учитель обнял ее, она положила голову ему на плечо, закрыла глаза. Замерев, сжавшись в комок, она ожидала страшного удара, который окончит все…
Интересно, а как это – умирать? Что это будет – боль, вспышка, мучение? Или просто сон? А что потом? Что же будет потом?
А потом был сильный удар, скрежет, металлический визг, ее подбросило вверх, так высоко, что она чуть было не пробила головой потолок.
И снова наступила тишина. Но теперь уже другая, не такая, как раньше, – это была живая тишина: оттуда, снаружи, слышались какие-то всплески, завывание ветра, треск ветвей… Благословенный шум земной жизни.
– Ну вот, я же сказал, что все будет хорошо. – Петр Никанорович кряхтя поднялся и протянул руку Ольге. – Вставайте, барышня. Нам пора.
Он слегка приналег на дверь, и та неожиданно легко поддалась.
– Путь свободен! – сообщил учитель. А потом вдруг побледнел и схватился за сердце.
Ольга помогла ему добраться до ближайшего кресла, расстегнула воротник. Учитель, хватая посиневшими губами воздух, пытался что-то сказать, показывая на нагрудный карман пиджака.
– Я знаю, знаю, – кивнула медсестра, потянувшись за таблетками. – Я сейчас достану!
В поисках лекарства она наткнулась в кармане на какой-то странный предмет – маленький баллончик с оттеночным лаком для волос. Мимолетно удивившись, Ольга отложила его, вытащила нитроглицерин, протянула больному.
Дрожащая рука выхватила таблетки и отбросила в сторону, показывая на баллончик.
Привыкшая к капризам больных, девушка подобрала упаковку и терпеливо заставила учителя положить под язык несколько маленьких горошин.
Она с удовлетворением наблюдала, как щеки пациента начали розоветь, дыхание успокоилось. Пульс все еще был аритмичным, скачущим, но приступ прошел, и, как многие сердечники, после избавления от боли Петр Никанорович заснул.
Глава 5
Ольга укрыла больного пледом, огляделась – нужно было найти Риту, обсудить с ней последние происшествия и подготовить больных к высадке.
В салоне было тихо, даже слишком. И холодно – Ольга замерзла, кожа покрылась пупырышками.
Зябко поеживаясь, она пошла по проходу. Все больные были живы, но без сознания. Зловещая сыпь мелкими красными брызгами покрывала руки и лица. Среди больных Ольга узнала одну из стюардесс – Наташу.
Необычная посадка прошла благополучно – все были пристегнуты, и это спасло людей от падений и травм. Ольга порадовалась Ритиной оперативности, а также и тому, насколько верной оказалась составленная ею самой схема расположения пассажиров – все было в точности так, как она нарисовала на листочке во время «гадания». Вот четверо японцев, за ними – студенты, а вот и соседка Мегеры… Мальчик Сережка, один из первых заболевших – вот он свернулся калачиком рядом с матерью… Сломленные недугом пловцы, команда Виктора, беспомощно обвисли в креслах…
Ольга передвигалась по салону, чувствуя, как нарастает беспокойство.
Тишина действительно была необычной – казалось, что в салоне, кроме нее и больных, никого больше нет…
Вскоре она убедилась, что права. Рита исчезла. Ее не было нигде – ни в салоне, ни в туалетах. Пропала и стюардесса – беленькая Алена. Но хуже всего – Ольга так и не нашла Ивана.
Куда они подевались? Неужели перешли в «чистые» отсеки? Но это было грубейшим нарушением!
Она достала мобильник, набрала номер Ивана. «Абонент временно недоступен»… Она попробовала еще и еще раз, но с тем же печальным результатом.
Чья-то рука схватила Ольгу за локоть, звонкий детский голосок спросил:
– Вы слышали объявление о посадке?
– Я? Н-нет…
Ольга резко обернулась – перед ней стояла Настя.
– Как ты… Как ты смела прийти сюда? Ты же знаешь, это запрещено!
– Я спала и не слышала никакого объявления! А ведь мы приземлились.
Ольга, все еще рассерженная, подумала, что ведь и она ничего не слышала. Но, занятая Петром Никаноровичем, могла и прослушать.
– А дверь – это вы ее открыли? – продолжала расспрашивать Настя. – Нужно закрыть! Пассажиры замерзнут! – настаивала девочка, игнорируя Ольгино возмущение.
Справившись с первым шоком, Ольга наконец прислушалась к девочке, а поняв, опешила:
