Дадамян кивнул на своего подчинённого, высокого темноволосого мужчину, сидевшего за дальним концом стола. Он уже не первый год работал личным секретарём Дадамяна.

Альберт жестом пригласил Потапова в соседнюю комнату, служившую раздевалкой. Когда они оказались наедине, Дадамян уселся в кресло, жестом пригласил Потапова сесть напротив.

Но Потапов остался стоять, задумчиво глядя на Дадамяна.

— Так о чем ты хотел со мной поговорить, Серёжа? — мягко спросил Дадамян.

— Я хотел спросить тебя, Алик, что с тобой произошло?

Альберт с улыбкой оглядел себя и, хитро посмотрев на Потапова, произнёс:

— Да вроде ничего, разве что похудел чуть-чуть. Что, разве незаметно?

— Честно говоря, не очень, — ответил Потапов, — зато заметно, как ты изменился в другом смысле, я ведь тебя знаю не один год. Неужели жажда власти так перепахала тебя, что ты готов идти на крайности. Ты ведь никогда не был беспредельщиком, ты всегда старался договариваться и избегал жестокости.

— Мир меняется, Серёжа, — ответил Альберт, — и мы вместе с ним, иногда приходится поступать жёстко, чтобы добиться каких-то целей, так как другого отношения некоторые люди не понимают. Но что ты имеешь в виду конкретно?

Дадамян говорил сдержанно, но чувствовалось, что это ему удаётся тяжело.

— Я имею в виду то, что ты с бандой обыкновенных отморозков и мокрушников теперь чинишь самый натуральный беспредел. Ведь это по твоему указанию романовские братки завалили Губина, взяли в заложники его помощницу и чуть не угрохали меня, ранив моего телохранителя. Ты покровитель банды подонков, с каждым из которых приличному человеку даже рядом стоять зазорно. Все это делаешь ты — человек, который раньше слово ценил, как аргумент, гораздо больше, чем пулю.

Человек, который презирал насилие как метод решения проблем. Зачем ты завалил Губина? Неужели ты не мог решить этот вопрос иначе?

— Губин — это шакал, — яростно вскричал Альберт, клокотавшее в нем негодование наконец прорвалось, и он заговорил страстно и с ненавистью:

— Это шакал, который питается объедками львов. На сей раз он спёр слишком жирный кусок, пока львы разбирались меж собой, и не хотел его никому отдавать. Когда же он понял, что отдавать все равно придётся, он решил сделать хитрый ход и хотел поделиться этим куском с тобой. В общем, львам это надоело, этот маленький паскудник получил то, что он заслуживал. И я больше ничего не хочу о нем слышать. Ещё раз говорю тебе, это был мой кусок, мои деньги, и я их получу во что бы то ни стало.

— Что же, и меня ради этого замочишь? — спросил Потапов, холодно усмехнувшись.

Дадамян бросил на него яростный взгляд и произнёс:

— Вот что, Серёжа, в том, что произошло, моей вины нету. То, что ты оказался там, это случайность, — после этих слов Дадамян сделал паузу, затем спокойно с каким-то зловещим оттенком добавил:

— Надеюсь, ты понимаешь, что, если бы я хотел, тебя уже давно бы устранили.

Несколько секунд мужчины смотрели друг другу в глаза, наконец Дадамян произнёс:

— Но я этого не хочу и никогда не хотел, потому что считаю тебя своим другом, и давай не будем ссориться из-за этого прохвоста. А романовских я усмирю, ты не волнуйся. Сегодняшнее недоразумение в ночном клубе, я имею в виду вашу разборку с привлечением ментов, мы тоже замнём. Как видишь, я уже знаю о ней и уже задействовал свои связи, чтобы всех отпустили. Поэтому ещё раз говорю тебе, Серёжа, давай не будем ссориться. Я уверен, нам вместе ещё большие дела делать.

Потапов ничего не ответил, продолжая задумчиво смотреть на Альберта.

— Может быть, ты хочешь взять себе этот проект с немцами? — улыбаясь, спросил Дадамян. — В принципе, я возражать не буду, мне эти деньги нужны были для избирательной кампании, но у меня и так сейчас денег хватает. Видел сегодняшних гостей. Все они подписались отстегнуть крупную сумму в мой избирательный фонд, этого хватит, чтобы выиграть даже президентские выборы.

Потапов и на сей раз ответил не сразу. Он прошёлся по комнате, потом снова остановился перед Альбертом и задумчиво, даже с некоторой долей печали посмотрел на него и сказал:

— Нет, Альберт, не будет у нас больше никакого сотрудничества. Никаких совместных дел у нас больше не будет.

— Ты что же, объявляешь мне войну? — усмехнулся Альберт, однако глаза его смотрели очень внимательно, следя за каждым жестом Потапова.

— Нет, — медленно покачав головой, ответил Потапов, — не объявляю, воевать мне с тобой незачем, да и глупое это занятие.

— Хорошо, что ты это понял, — надменно произнёс Альберт, — тягаться со мной тебе не по силам.

— Но и сотрудничать с тобой противно, — произнёс Потапов. — Прощай, Альберт, мне искренне тебя жаль.

Потапов развернулся и вышел из комнаты. Дадамян ещё долго сидел, с задумчивым видом глядя на закрывшуюся за Потаповым дверь.

Слова Сергея больно задели его самолюбие, но в то же время в глубине души он чувствовал, что Сергей в чем-то прав.

Посидев в одиночестве минут десять, Альберт наконец тяжело поднялся и отправился к гостям.

Потапов шёл по коридору бани, направляясь к выходу, когда его окликнули сзади.

Сергей обернулся и увидел подходящего к нему Горского. На сей раз на нем были штаны и рубашка, видимо, бегать за Потаповым, будучи завёрнутым в простыню, он посчитал несолидным для своего статуса.

— Сергей Владимирович, я не ожидал, что вы так быстро уедете, мне бы хотелось с вами поговорить.

В этот момент в кармане Потапова зазвонил сотовый телефон. Потапов вынул трубку из кармана, но активизировать её не стал.

— Что вы хотели обсудить? — спросил он Горского.

— Я все по поводу той темы, которую мы затронули недавно у меня в кабинете. Кое-какие обстоятельства изменились, поэтому мне бы хотелось поговорить ещё раз о предстоящих выборах.

— Извините, — сказал Потапов, — но мне это малоинтересно.

— Напрасно вы так, — произнёс Горский, на его лице отразилось огорчение, — уверяю вас, что это и в ваших интересах.

— Я ещё раз вам заявляю, — с раздражением произнёс Потапов, — я не собираюсь поддерживать на выборах ни вас, ни Дадамяна, ни ваш совместный блок, если, конечно, таковой сегодня состоится. О чем, как я догадываюсь, вы ведёте сегодня переговоры.

Потапов повернулся, произнеся напоследок:

— Извините, я очень спешу, — и продолжил свой путь.

Телефон опять зазвонил, на сей раз в его руке, Потапов с неохотой нажал на кнопку связи и поднёс трубку к уху.

— Слушаю вас, — произнёс он.

— Сергей, это я, Глеб, — послышался в трубке голос Панкратова.

— Что-нибудь случилось? — сразу спросил Потапов.

— Может случиться, — ответил Глеб, — не выходи из бани.

— Почему? — удивился Потапов. — И откуда ты знаешь, что я здесь?

— Обе твои машины стоят перед входом, и перед входом же в машине засел мой подопечный, ты знаешь, о ком я говорю.

Потапов тем временем уже вышел в вестибюль.

— Так, — задумчиво произнёс он, — ты думаешь, это по мою душу?

— Не знаю, — ответил Глеб, — даже думать не хочу. В любом случае надо выйти не через этот вход. Дай команду своему шофёру, чтобы он подогнал машину к чёрному входу.

— Понял тебя, Глеб, — ответил Потапов и жестом подозвал к себе своего телохранителя.

— Разузнай, есть ли здесь чёрный вход, — приказал Сергей, — и скажи, чтобы джип подогнали к нему. Есть информация, что на центральном входе нас уже поджидают.

Телохранитель быстренько отправился выполнять приказание.