хотелось дойти до сути. Он любил, чтобы все было ясно и четко, ему по душе приходилась определенность. А недомолвки и туман вызывали у него озлобление и раздраженность.

Уже под вечер, когда начало смеркаться, Бурлаков протяжно свистнул:

– Командир, командир, – крикнул он, – по-моему, едет джип. И едет из поселка. Минут через пять он окажется здесь.

– Что ж, хорошо. Попробуем его остановить.

Сделаем так: постараемся обойтись без стрельбы.

Я лягу на дорогу, прямо под колеса. Они должны остановиться.

– Послушай, Иваныч, а если не остановятся? – заметил Подберезский.

– Тогда я откачусь в сторону. Если остановятся, выберутся из машины, вот тогда и нападайте.

В джипе ехал начальник охраны и еще двое.

Начальник охраны сидел рядом с водителем, автомат и спутниковый телефон лежали у него на коленях. Они направлялись в деревню.

Вертолет, который доставил японцев, улетел в Иркутск. А ведь он мог бы очень пригодиться!

Комбату доводилось поднимать в воздух «Ми-8» и он был уверен, что справился бы с управлением.

Но полетать не пришлось. После разгрузки тяжелая военная машина поднялась в воздух и взяла курс на юг. Комбат и его друзья видели, как пронесся над тайгой военный вертолет.

– Вот бы нам его, а, Иваныч? – мечтательно произнес Андрей Подберезский.

– Неплохо было бы, Андрюха, да руки коротки.

– Да уж, высоко летит, не допрыгнуть.

Комбат рассмеялся. Ему нравилось, что чувство юмора не покидает Андрея Подберезского даже в самые тяжелые моменты. А сейчас им предстояло захватить машину.

Комбат вышел на дорогу и лег поперек колеи.

Картинно раскинул руки, положил голову на бок – так, чтобы видеть приближающийся автомобиль. В любой момент он готов был откатиться в сторону. Джип ехал не быстро, слишком уж плохой была разбитая дорога, слишком глубокой была колея, разбитая вездеходами и военными «уралами».

Подберезский и Бурлаков спрятались за деревьями. Обо всем было договорено. Боевые действия всегда полны неожиданностей, которые могли случиться и сейчас.

– Что это? Кто это лежит? – первым заметил распростертое на дороге тело водитель.

Он трижды просигналил. Комбат оставался неподвижным.

– Это кто-то из наших, – заметил начальник охраны.

– Не знаю, – ответил водитель.

– В камуфляже… Может, и из наших. Ну-ка, притормози.

Машина, не доехав до Комбата метра три, остановилась.

– Иди, глянь, – обратился начальник охраны к своему человеку. – А ты сиди, – сказал он водителю.

«Ну, ну, давай» – думал про себя Комбат, считая секунды.

Охранник, тяжело ступая, двинулся прямо по грязи к распростертому Комбату. Его правая рука сжимала автомат, и он в любой момент был готов нажать на спусковой крючок, всадить в лежащего на земле всю обойму.

– Эй, вставай! – крикнул охранник.

Комбат лежал неподвижно и сквозь прикрытые веки видел ноги мужчины, видел сапоги со шнуровкой.

«Ну, что ты медлишь? Подойди ближе, переверни меня, переверни».

Словно бы повинуясь тайному желанию Комбата, охранник приблизился еще на шаг и носком сапога ткнул Комбата в плечо.

– Он или пьяный или мертвый! – крикнул мужчина, поворачивая голову к джипу.

Этого момента Комбат и ждал. Резкий взмах ногой, молниеносная подсечка – и охранник плюхнулся прямо в колею лицом в грязь. Комбат нанес удар рукояткой ножа прямо по голове, схватил автомат «узи» и отпрыгнул в сторону.

Взревел мотор. Но было уже поздно. С одной стороны Андрей Подберезский, с другой Гриша Бурлаков прыгнули к машине, рванули на себя дверцы и вышвырнули на обочину дороги водителя и начальника охраны. Водитель от неожиданности растерялся и даже не смог оказать сопротивление. Два удара Андрея Подберезского уложили его в бессознательном состоянии на землю. А вот начальник охраны оказался попроворнее. Он увернулся от удара, и кулак Бурлакова просвистел у него прямо над головой. А затем он ударил головой Бурлакова в живот и тот, поскользнувшись на раскисшей дороге, кубарем отлетел в сторону.

Правда, тут же вскочил на ноги и, взмахнув стволом автомата, крикнул:

– Стоять и не двигаться! Иначе стреляю, ты меня понял?

А начальник охраны уже выхватывал из кобуры пистолет. И если бы не Комбат, он, возможно, и успел бы выстрелить, правда. Бурлаков выстрелил бы раньше. Но эта перестрелка могла испортить все дело. Комбат велел стрелять только в самом крайнем случае, все постараться сделать без лишнего шума и без потерь.

Комбат сзади ударил начальника охраны по шее, и тот упал на колени, уронив автомат.

– Вот так-то будет лучше. Быстро, вяжем их! – приказал Комбат.

– Вот у нас еще три пленника, – пошутил Подберезский.

– Давай их, Андрюха, в лес затащим, а там разберемся, что делать дальше.

Когда троих охранников привязали к деревьям, Комбат обратился к главному:

– Слушай, может, расскажешь, что у вас там делается?

– У нас все делается по законам. Кто вы такие? Кто вам позволил на нас нападать?

– Разрешения у таких, как ты, я не спрашиваю, – оборвал его Борис Рублев, – и вопросы буду задавать я. А ты постарайся ответить, если хочешь остаться в живых.

– Уж лучше говори, шутить мы не будем, – вставил свои пять копеек Андрей Подберезский.

– Это сволочь! Сволочь! – закричал Роман Богуславский.

– Ты жив? – удивление начальника охраны было неподдельным.

– А как же, – воскликнул парень.

– Все равно ты будешь мертвым. Ведь этого захотел Учитель, а значит, ты погибнешь.

– Нет, не погибну, – ответил парень.

– Ладно, хватит разговаривать! Сколько вас там?

– Нас много, нас тысячи. И вы втроем ничего не сможете сделать – ничего!

– А это мы еще посмотрим, – Комбат понял, что эти трое абсолютно бесполезны и ничего не скажут.

Они ему напоминали фанатов-мусульман, тех, с которыми ему доводилось сталкиваться в Афгане, из них слово не вытянешь, им не страшны ни пытки, ни угрозы, даже ради своих детей, ради самого дорогого не поменяют веру.

В общем, их было за что уважать. И эти трое напомнили Комбату прошлое, напомнили фанатов- душманов.

– Ладно, не хотите нам помочь, мы сами постараемся разобраться. Завязывай им, Андрюха, рты и едем туда. Машина у нас есть, так что, думаю, сможем проскочить на территорию. – А ты, – Комбат обратился к Роману, – возьми пистолет. Надеюсь, пользоваться им умеешь? Покарауль их до тех пор, пока мы не вернемся. Постараемся вызволить твоего деда.

– Эй, Комбат, – закричал Гриша, быстро направляясь к деревьям, где были привязаны люди Учителя, – смотри, что у них есть! – он держал в руках трубку спутникового телефона.

– Вот это здорово! О подобной удаче я даже и не мечтал. Попробую связаться с Бахрушиным, только бы он был на месте.

Соображая, на ходу, как включить аппарат, – Комбат имел определенный опыт обращения со спутниковой связью, – он отошел шагов на двенадцать. Убедившись, после ряда манипуляций, что связь установлена, принялся набирать номер, прижимая трубку к уху. Короткие гудки, отчетливые и настойчивые.

Затем они прервались, и в трубке послышался такой знакомый и усталый голос полковника