«Может пригодится. Может, подстрелят, так хоть будет чем рану перевязать».

Поднявшись на невысокую сопку, поросшую редкими соснами и кустами, Грош приложил ладонь козырьком и огляделся.

– Вон, посмотри, – он указал на едва различимую темную полосу на снегу.

– Что это? – спросил Сема.

– Как что, мать твою, – дорога! – Вот до нее бы нам и добраться, – и трое беглецов двинулись под гору, все время ускоряя шаг.

Они почти бежали. А по дороге тянулись лесовозы. Вот к ним-то Грош, Сема и Петруха спешили. Они надеялись подскочить на машине километров двадцать – тридцать, уйти как можно дальше.

А по их хорошо различимым следам уже ринулась погоня. Заливисто лаяли псы, натягивая поводки, бежали по следу, по брюхо проваливаясь в снег.

Офицер, руководивший погоней, то и дело кричал в рацию:

– Идем по следу. Думаю, через час-полтора мы их достанем. Направление на запад, к населенному пункту Старый Бор.

– Хорошо, вас понял, лейтенант. Продолжайте преследование.

А у железной дороги, у трупа, пристреленного, неудачно спрыгнувшего с поезда парня, стояли трое солдат. Рядом, метрах в пятидесяти, с замершими винтами дежурил вертолет, выкрашенный в темно- зеленый цвет. Возле вертолета курили летчик и офицер внутренних войск в камуфляжной форме, в зимней шапке с завязанными у подбородка ушами.

– Далеко не уйдут, – говорил летчик.

– Э, не скажи, – затягиваясь дешевой сигаретой, отвечал офицер, – до дороги доберутся, а там собаки потеряют след.

– Так кто же все-таки кого? – спрашивал летчик у офицера.

– Пока непонятно. Но, скорее всего, зеки перестреляли весь караул в вагоне и дернули.

– А чего же они тогда и остальные камеры не открыли?

– А вот хрен его знает, – сказал офицер, сплевывая себе под ноги.

– А может, солдаты их выпустили? Может, солдат подкупили? – рассуждал летчик, – Всяко может быть, – говорил офицер, приподнимая воротник бушлата, – всяко может быть. Потом разберутся, спецов по этим делам у нас, слава богу, хватает. А вот как ловить, так это всегда нам выпадает.

Рация ожила, издав сигнал. Офицер еще раз коротко сплюнул:

– Ну, чего они?

– Послушай, – сказал летчик.

– Ничего нового, идут по следу. Говорят, через час догонят. Собаки у них сытые, мужики они опытные, думаю, возьмут живьем.

– Те вооруженные.

– Да, вооруженные, ничего не скажешь, прихватили оружие.

– А этого чего порешили?

– Что чего? – спросил офицер.

– Пристрелили чего? – кивнув в сторону прикрытого куском брезента трупа, спросил летчик.

– А зачем он им нужен – обуза? У него нога сломана. Вот они его и прикончили. Не тащить же с собой.

– Так оставили бы, бросили бы…

– Что ж они, тоже не дураки, ведь рассказать мог все как было.

– Да, теперь спросить не у кого, – стал рассуждать летчик, поглядывая на подрагивавшие от ветра винты своей машины. – А поймают когда, все на него сваливать станут.

Еще один вертолет пронесся над железной дорогой и взял направление на запад.

– Подмога пошла, – сказал летчик, – по-моему, Сидорчук полетел.

– Из вашего отряда?

– Из нашего, из нашего. Подняли ночью, я только к бабе привалился к своей, телефон зазвонил – подъем. Пришлось бежать, лететь, грузиться. Хорошо, машина была заправлена, а так бы пришлось еще полчаса конопатиться с машиной, заправлять, проверять.

– Мне тоже не повезло. Служба есть служба.

– Скольких они положили? – поинтересовался летчик.

– Весь караул, всех до единого: и прапорщика, и сержанта. Я, правда, не видел, поезд сейчас на перегоне стоит. Единственное, что знаю, так это то, что по рации передали.

– Понятно, – сказал летчик.

Наконец-то Бахрушину удалось разобраться с бумажной текучкой, которую он так не любил.

От этого на душе у него царил праздник. В другое время Леонид Васильевич спокойно мог бы позволить себе расслабиться, поехать к кому-нибудь из малочисленных друзей, выпить пару рюмок водки. Но на душе у него, кроме предчувствия праздника, лежал и неподъемный груз, о котором до поры до времени он старался не вспоминать.

Как-никак, капитан Альтов подбросил ему задачку, притащив в кабинет погожим весенним утром видеозапись и папку с фотоснимками. И вот теперь настал черед вернуться к ним.

– Вот же незадача, – бормотал Бахрушин, расхаживая по кабинету.

Ему хотелось бы забыть об этой злосчастной кассете, говорившей о нечистоплотности генерала Пивоварова. В ней-то Леонид Васильевич был почти уверен, ведь за то время, пока он занимался бумажной текучкой, капитану Альтову кое-что удалось выяснить. И вот теперь полковник ГРУ анализировал доклад капитана Альтова и постепенно, словно бы собираемое огромное здание из маленьких кирпичиков, перед полковником Бахрушиным начало вырисовываться – пока еще смутное очертание какого-то загадочного лабиринта. И было тяжело понять где же находится вход, а где выход. В этом лабиринте можно было петлять до бесконечности.

И тогда Бахрушин решил: если узел не развязывается, то его надо разрубить. Если из лабиринта нет выхода, надо проломать стену. И плевать, что будет много грохота и пыли, главное, вовремя успеть выбраться оттуда, выбраться раньше, чем враги. И Бахрушин, заручившись поддержкой своего начальства, двинулся в архив.

После долгих поисков он напал на ту ниточку, потянув за которую можно было прийти к очень серьезным делам, а возможно.., вытащить и собственную погибель.

Обнаружились ужасные вещи. Полковник Бахрушин, выяснив их, даже перепугался и решил до поры до времени помолчать, все тщательно взвесив и обмозговав. Случилось следующее. Исчезла часть документов по бактериологическому оружию, над которым пару десятков лет назад работал целый институт. Документов было много, но исчезли самые важные. Копаясь в грудах бумаг, перебирая папки, полковник Бахрушин выяснил, что именно исчезло, а главное – когда.

Последним человеком, кто имел доступ к секретным разработкам, был генерал Пивоваров.

– Ну и ну, – бормотал себе под нос Леонид Васильевич, открывая и закрывая папки, – вот тебе дела!

«Бактериологическое оружие запрещено и интерес к нему со стороны многих стран утерян, но не со стороны террористических групп, плодящихся в последнее время как мухи дрозофилы в пробирках ученых. Неужели это он? Неужели Пивоваров передал документацию корейцу, связанному с японцами? Зачем японцам понадобилось бактериологическое оружие? Надеюсь, не на государственном же уровне? Или кучка реваншистов вознамерилась уничтожить в России всех белых людей?»

На этот вопрос мог ответить только Пивоваров.

Но задав вопрос лично генералу Пивоварову, выдашь себя и будешь иметь большие неприятности.

Тем более, что полковнику Бахрушину не было известно, ведет ли лично генерал Пивоваров какую-то масштабную операцию. Вполне могло получиться, что своим вмешательством Бахрушин мог испортить дело, на которое затрачено много времени и средств.

Но пропажа документов наводила на абсолютно другие мысли. И если бы пропали только документы!

Как смог выяснить Бахрушин, исчезли и ампулы. Правда, в ампулах хранился законсервированный