Женщина подалась вперед, обняла Рублева за шею и поцеловала. Затем опасливо покосилась на дверь.

– Тебе кажется, они все еще не ушли?

– Нет, но сходи на всякий случай в прихожую, проверь, не забыли ли чего.

Комбат воспринял эту просьбу всерьез, вышел и не обнаружил ничего оставленного Бахрушиным или Подберезским.

– Пусто. А если бы что и оставили, я бы выставил за дверь. В следующий раз мы даже не станем поднимать телефонную трубку, а не то что подходить к двери.

– Правильно, сперва дело, потом все остальное.

После ухода Бахрушина с Подберезским Комбат сделался мрачным. Не помогали даже улыбки Иваницкой и предвкушение близости, которой они оба желали. Рублев чувствовал, наступает перелом в его жизни. Одно дело быть вольным стрелком, а другое – податься на службу, пусть даже она очень важна и возвращает в лучшее прошлое.

Рублев то и дело словно забывал о присутствии женщины, и та начинала чувствовать себя лишней в его доме. Но уходить ей не хотелось. Не так уж часто они виделись, и не так уж много в их жизни было общих светлых дней.

Комбат легко подхватил столик, на котором стояли тарелки, бутылки, ваза с фруктами и отнес его к стеллажу. Затем, не давая подняться Иваницкой с дивана, разложил его, и его рука вновь забралась под воротник блузки.

– Кажется, нас прервали именно на этом?

– Не совсем, – отводя взгляд в сторону, ответила Светлана. – У меня было расстегнуто три пуговицы, – и женщина чуть дрожащими от нетерпения руками принялась расстегивать маленькие перламутровые пуговички на горловине блузки.

Они уже были вместе, но Светлана, как ни старалась не замечать, постоянно натыкалась взглядом на белый хвостик визитной карточки, торчащий из-за корешков книг.

Наконец она закрыла глаза и постаралась забыть о том, что ей и Комбату помешали…

Рублев проснулся моментально от короткого звонка в дверь, взглянул на часы – с того момента, как они устроились спать, прошло минут двадцать, и подумал:

«Может, Подберезский проводил Бахрушина и вернулся? Если так, открою и пошлю его к черту».

Он покосился на счастливо улыбавшуюся во сне Иваницкую. Звонок женщину не разбудил.

Комбат осторожно поднялся, натянул джинсы, майку, вышел в прихожую. Обычно он открывал дверь сразу, но сейчас не хотел тревожить Светлану.

«Если это Андрюха, пошлю его к черту, не открывая».

– Кто там?

– Пицца прибыла, – ответил приятный девичий голос.

– Я не заказывал.

– Не может быть. Возможно, ваши друзья заказали.

Рублев решил договорить на лестнице, чтобы не будить Светлану.

«Ошибка какая то…»

Он шагнул на площадку и прикрыл за собой дверь. Перед ним стояла миловидная девушка и держала в руках картонную коробку. Рублева немного насторожило то, что она боязливо обернулась.

– Распишитесь в получении, – она протянула ручку.

Комбат взял в руки коробку и только хотел черкануть на листке свою короткую подпись, как увидел боковым зрением мужчин, появившихся на площадке этажом выше. Девушка тут же отпрянула к стене.

«Вот оно что…»

Бритоголовый спускался медленно, следом за ним двигался один из тех, кто противостоял Рублеву на пустыре, под глазом у него чернел синяк.

В руках оба сжимали пистолеты. Третий мужчина, узкоглазый, поднимался снизу, тоже вооруженный.

Рублев моментально сообразил:

«Стоять у двери смертельно опасно. Надо оказаться между нападающими, чтобы они боялись перестрелять друг друга».

– Ваша взяла, ребята, – проговорил он, поднимая руки, и делая шаг вперед.

– Стой на месте, ублюдок, – проговорил бритоголовый.

– Хорошо, – Комбат отступил на шаг, и этим на мгновение усыпив бдительность нападавших, пружинисто оттолкнулся от площадки, прыгнул, повалил главаря, покатился с ним по ступенькам.

– Стреляй, стреляй! – он слышал приглушенные крики.

– Нельзя, промахнусь.

Прижавшись к бритоголовому, прикрывшись им, Рублев локтем ударил его в подбородок и вырвал из ослабевшей руки оружие, откатился к стене, прицелился. Два ствола смотрели прямо на него.

– Одного из вас я уложить успею, а то и двоих.

В наступившей тишине слышалось тяжелое дыхание. Мужчины переглянулись. Комбат медленно поднимался. Тот, который стоял парой ступенек ниже, сказал приятелю:

– Он прав.

– Заткнись. Брось пистолет и становись мордой к стене.

– Не ты здесь командуешь, – Рублев резко присел и бросился вперед, стрелять ему не хотелось, не хотелось и нападавшим.

Пистолет в руках Комбата уткнулся стволом в висок бандиту.

– Ты еще не понял? Забирайте дружка и сматывайтесь, пока я добрый. Быстро, брось пистолет своему понятливому приятелю.

Приказ был выполнен без лишних слов. Бритоголовый оттолкнул, пытавшихся его поднять, из разбитой губы текла кровь. Он остановил взгляд на собственном пистолете, оказавшемся в руках врага, но промолчал. Девушка, первой побежала по лестнице, бросив коробку.

– Быстро, за ней!

Через окно подъезда Комбат проследил за сектантами – те сели в машину и уехали. Только сейчас Рублев заметил, пистолет, доставшийся ему, даже не снят с предохранителя. Чертыхнулся.

«Надо быть повнимательнее…»

Он сунул пистолет в карман, обтянул майку.

Зашел в квартиру. Иваницкая, кутаясь в одеяло, стояла в коридоре:

– Что случилось?

– Сосед приходил денег одолжить.

– Ты врешь. Что случилось?

– Я уже сказал.

Ему с трудом удалось успокоить Светлану, хоть та ему и не поверила.

– Борис, – Иваницкая чуть ли не впервые назвала его по имени.

Комбат, не поворачиваясь к ней, усмехнулся.

Но когда их взгляды встретились, на лице его уже не было улыбки.

– Да.

– Я пойду, – сказала Светлана.

– Может, останешься? – он сказал это так, будто произнес «уходи».

Но не слышалось, в его голосе ни злости, ни раздражения, а лишь добрый совет.

– Когда мы еще встретимся? – спросила она.

– Когда ты позвонишь.

– А почему ты не хочешь позвонить сам?

– Не умею, – усмехнулся Комбат, глядя на то, как за окном сгущаются сумерки, как мокрые снежинки прилипают к стеклу и, растаяв, стекают к низу рамы мутными каплями.

Иваницкая вышла в коридор, несколько секунд ждала, выйдет ли вслед за ней Комбат, чтобы подать пальто. Но тот так и не появился из комнаты.